Ты бросаешь вызов?
Шрифт:
Я подмигнула и ушла прочь, удовлетворение текло по моим венам, увидев выражение его лица. Я заставила его улыбнуться, настоящей улыбкой с того дня, когда мы были заперты в кладовке.
Шалость с дилдо была два дня назад.
Вчера он отомстил фальшивыми тараканами в моей сумке и свитере. Я вспомнила, как швырнула свою сумку на землю, выкрикивая кровавое убийство, в то время как студенты расхохотались, как будто это была лучшая шутка века.
Это было по меньшей мере унизительно. Я хотела сойти с ума. У меня было полное право
Пуф, именно так.
— Он не выглядит очень веселым, не так ли? — Бабушка подошла и встала рядом со мной, наблюдая за Мэддоксом через окно. — Сегодня он пришел пораньше, чтобы помочь с инвентарем, и еще ничего не ел.
— Он не обедал?
Было почти три часа дня.
Клиент позвал бабушку, и она похлопала меня по руке, прежде чем уйти.
Прежде чем я успела обдумать свои действия, позвать на помощь свой инстинкт, я схватила из холодильника завернутый бутерброд и вышла из магазина.
Мэддокс поднял взгляд, когда я подошла. Он в последний раз затянулся сигаретой, прежде чем бросить ее на землю и раздавить ее ногами. Он выпустил облачко дыма, прежде чем облизать губы, глядя на меня с ног до головы.
— Что случилось, Гарсия?
Я молча подтолкнула к нему бутерброд.
Он приподнял бровь.
— Это предложение мира?
— Бабушка сказала, что ты не ел, — объяснила я. Я просто была… милой. В этом не было ничего.
Мэддокс выхватил бутерброд из моей руки, кончики наших пальцев на мгновение соприкоснулись, прежде чем я быстро отстранилась.
— Осторожнее, Лила. Ты начинаешь выглядеть так, будто тебе не все равно.
Мои глаза метнулись к нему, и я впилась взглядом.
— Я порядочный человек. Отдай обратно мне этот чертов сэндвич, если собираешься вести себя как мудак.
Мэддокс уже порвал обертку, прежде чем я успела закончить предложение. Он откусил огромный кусок, жадно пережевывая.
— Извини, Сладкая Щечка. Ты не можешь дать голодному человеку еду и забрать ее. Точно так же, как нельзя выставлять свою киску напоказ возбужденному мужчине и ожидать, что он не сожрет тебя.
Я выдохнула. Он был абсолютно невозможен.
— Для тебя все должно быть сексуальным?
Мэддокс откусил еще один сэндвич.
— Мы рождены быть сексуальными существами. Почему бы не принять это?
Я прислонилась к окну, наблюдая за проезжающими машинами, пока Мэддокс большими кусками поглощал свой бутерброд. Он явно был голоден. Как только он доел последний кусочек, я затронула запретную тему.
— В тот день… в кладовке, — начала я.
Мне не нужно было смотреть на Мэддокса, чтобы почувствовать перемену в нем. Когда он заговорил, его голос сказал все.
— Еще раз заговоришь об этом, и я тебя так испорчу…
— Почему ты так полон гнева? — Я прервала его прежде, чем он успел закончить свою угрозу. — Я тебе не враг.
Он издал безрадостный
— Это довольно иронично, учитывая наши отношения, если их можно так назвать.
— Это иронично, не так ли? — Я наконец повернулась, чтобы посмотреть на него. Он прислонился плечом к окну, лицом ко мне. Его глаза были ярко-голубыми в солнечном свете, мерцая и скрывая что-то более темное.
Кем был человек за этой маской?
— Но я не собираюсь причинять тебе боль. Это никогда не было моей целью. Я только пыталась расквитаться с тобой.
Мы с Мэддоксом играли в кошки-мышки. Это раздражало, но было безвредно.
Он склонил голову набок.
— Значит, ты хочешь сказать, что не причинишь мне вреда, если я сначала не причиню тебе вреда? — спросил он грубым, хриплым голосом.
— Да, это справедливо. Если ты причинишь мне боль, я заставлю тебя пожалеть об этом.
— Ты первая девушка, которая не упала мне в ноги и не умоляла трахнуть.
— Кем это меня делает?
Он ухмыльнулся, по-волчьи.
— Моей добычей.
Я рассмеялась, вместо того чтобы обидеться, как два месяца назад.
— У тебя однонаправленный ум, Коултер.
— Ты водишь круги вокруг моей головы, Гарсия.
Это было… признание?
Я попятилась от него.
— Бабушка будет ожидать, что мы вернемся к работе через две минуты.
Развернувшись, я хотела уйти, но остановилась. В животе у меня сжалось, мучительное ощущение, что я собираюсь сделать что-то чертовски глупое. Но я не могла остановиться. Я всегда была девушкой, которая планировала заранее, никогда не делала ничего настолько… безрассудного. После того, как жизнь ударила меня по лицу и оставила шрамы, я поклялась, что никогда не буду глупой.
Всегда под контролем.
Всегда осторожна.
Но, очевидно, безрассудные привычки Мэддокса передавались и мне.
Я вернулась к Мэддоксу, стоявшему всего в футе от меня. Так близко, что я чувствовала его тепло.
— Знаешь что? Я думаю, что мы с тобой можем быть действительно хорошими друзьями, — объявила я, слова вырвались наружу прежде, чем я успела себя остановить.
Ага. Глупо, да?
Его глаза расширились, прежде чем он усмехнулся.
— Как мое желание залезть к тебе в трусики равняется тому, что мы хорошие друзья? — Он посмотрел на мою руку, протянутую между нами. — И ты действительно ждешь рукопожатия?
Черт возьми, о чем я думала?
Жар обжег мои щеки от смущения.
— Я пытаюсь быть вежливой сейчас, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Я просто думаю… если мы так хорошо умеем быть врагами, представь, что мы на одной стороне?
Это было правдой. Я устала бороться с Мэддоксом день за днем, снова и снова. Пришло время объявить перемирие, положить конец этой войне и начать все заново.
Когда он говорил, в его глазах был непроницаемый блеск.
— Ты поставишь Беркшир на колени, Сладкая Щечка.