Ты лишила меня сна
Шрифт:
Их взгляды встретились, и долгое время они оба молчали. Триона не могла поверить, что этот человек, этот великолепный мужчина теперь ее супруг. Сейчас он только назывался ее мужем, но скоро должен был стать им во всех отношениях.
Она покашляла и решила прервать молчание.
— Надеюсь, вы не истолкуете этого в дурном смысле, но, право, я не чувствую себя замужней дамой.
Его губ коснулась тень улыбки:
— А что должна чувствовать замужняя дама?
— Не знаю. Возможно, ощущать себя этакой степенной матроной?
Он поднял руку, коснулся ее лица
— О вас можно сказать многое, но никак не то, что вы выглядите матроной.
— Благодарю вас.
Он рассмеялся и убрал руку с ее подбородка:
— Яхотел сделать вам комплимент.
Она ответила улыбкой:
— Все случилось так быстро. Уверена, что скоро я стану настоящей замужней дамой, когда мы устроимся в вашем доме.
Маклейн пожал плечами, по-видимому, ничуть не обеспокоенный:
— Не думаю, что это имеет значение, раз вы пробудете там всего несколько месяцев.
«Верно. Мы женаты, но только ради приличия. Почему мне так трудно в это поверить?»
Ей было незачем считать своим домом Гилмертон и обосновываться там. Она будет только гостьей. И все же не в ее характере было жить в каком-нибудь месте и не стать его частью. Даже в доме тети Лавинии она помогала выбрать меню, надзирала за сменой постельного белья и выполняла другую домашнюю работу, которую ее тетка не любила. Она полагала, что и в Гилмертоне будет делать не меньше. Это поможет скоротать время.
Триона гадала, какой это дом, расположен ли он на холме или у озера, холодно ли там зимой, и если холодно, то так ли, как в усадьбе викария, и сколько слуг там может быть.
Внезапно она вспомнила высказывания тети Лавинии о том, что у Хью Маклейна несколько незаконнорожденных детей. Будут ли и они там? Если так, то у нее по крайней мере появится общество.
«Гм. Нельзя ли повернуть беседу в этом направлении?»
— Итак… расскажите мне о Гилмертон-Мэноре.
Взгляд его заметался, он сдвинул брови, но только на долю секунды. Почти тотчас же к нему вернулось обычное спокойствие и лицо его приняло непроницаемое выражение. Но слишком поздно — Триона подметила этот яростный взгляд, хотя терялась в догадках, что бы это могло значить.
«Почему он нахмурился? Неужели я сказала что-то неподобающее? Черт возьми, имею же я право задавать вопросы!»
Прежде чем она успела облечь свои мысли в слова, он заговорил:
— Гилмертон — большое и богатое поместье. Большая его часть была построена в тринадцатом веке, и это объясняет, почему каждый год нам приходится заменять какую-то часть кровли.
— Она разрушается?
Его смех, низкий и раскатистый, будто окатил ее всю:
— Частично, хотя там есть участки достаточно прочные.
— Я жду с нетерпением, когда увижу все сама. Хотя для нас двоих это, должно быть, слишком большой дом.
Она ожидала ответа.
Он поднял брови, и внезапно лицо его приняло отстраненное и несколько отчужденное выражение:
— Да, по большей части он пустует.
От такой реакции ее пробрала дрожь.
— Вы замерзли. Где еще
Он взял ее обнаженные руки в свои и перетянул ее к себе на сиденье. Потом открыл ящик под сиденьем, вытащил толстое шерстяное одеяло и закутал Триону. При этом его руки, теплые и нежные, коснулись ее шеи.
Она с трудом поборола неуместное и необъяснимое желание прильнуть к Маклейну. Новоиспеченный муж состоял из противоречий, из смеси льда и огня — в какую-то минуту мог обдать ее холодом в ответ на невинный вопрос, а в следующую заботливо укутать в одеяло. Ей хотелось надеяться, что доброта характера и есть нечто подлинное, но поверить в это не могла. Скорее всего в нем причудливо сочеталось и то и другое. Как понять такие странности?
Она вымученно улыбнулась:
— Я не привыкла к такому климату. Хотя усадьба викария находится к северу от Лондона, кажется, что там значительно теплее.
— Если вы считаете, что холодно сейчас, подождем, что вы скажете, когда мы продвинемся дальше на север.
— И сколько нам еще ехать до места?
— Дня четыре, если мы поедем с приличной скоростью. Многое зависит от погоды. В Шотландии нет таких дорог, как в Англии, и сильный дождь или снегопад может замедлить наше движение. — Поколебавшись, он добавил: — Если не возражаете, мы поедем ночью. Сейчас полнолуние, и мы сможем путешествовать спокойно и безопасно. Когда вам захочется поспать, то к вашим услугам подушки вон в том ящике, а сиденья мягкие.
— Конечно. Как скажете.
— Блестяще! — Его глаза заблестели. — Мне не терпится попасть домой. Думаю, вам понравится Гилмертон.
Она взглянула на его рот, внезапно на нее нахлынуло воспоминание о поцелуях. По телу распространился жар, пламя заплясало по коже, и от этого в груди возникло ощущение, будто он прикасается к ней.
«Неужели все это от одного только воспоминания?» Лицо ее так вспыхнуло, будто она и в самом деле оказалась у огня, и на одно ужасное мгновение Триона заподозрила, что он читает ее мысли. Быстрый взгляд, брошенный на него, подтвердил ее подозрения. Его глаза блестели так, что, по-видимому, и он думал, о чем не следовало.
Он стянул с рук перчатки и засунул в карманы плаща.
— Если вы не согреетесь, мы можем остановиться на каком-нибудь постоялом дворе, чтобы в качестве грелки для ног взять там горячий кирпич. — Он кивком указал на металлическую грелку на полу кареты.
— Нет, благодарю вас. Отложим это на будущее, когда станет холодно по-настоящему.
Она поплотнее запахнула на себе одеяло.
Хью чуть не рассмеялся при виде горестного взгляда, брошенного ею на ножную грелку. Он уже кое-что усвоил относительно своей нежданно обретенной жены. Во-первых, она была молодцом, не собиралась жаловаться в отличие от большинства женщин, постоянно готовых впадать в истерику. Ее мгновенно выраженное согласие ехать ночью удивило его. Это дало ему возможность увидеть ее с неожиданной стороны. У него почти не было сомнений в том, что своевольная и привыкшая быть в центре внимания Кейтлин Херст при одной только мысли о таком испытании разразилась бы слезами.