Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
Шрифт:
Разумеется, после такой сентенции, Евдокие и в голову не пришло делиться с мужем загадками Евы. Во-первых, он не поверит. И не захочет слушать. А во-вторых…
Во-вторых, много чего. Вплоть до скандала. Не стоит испытывать, пожалуй, судьбу.
Евдокия вспорхнула с кровати и — прямо на шею к мужу:
— Ленечка! Как я рада, что мы едем домой! Ленечка! Я страшно тебя люблю! Ты — самый лучший!
Он смягчился:
— Ну-ну, хитрунья, хватит, задушишь. Лучше иди собери рюкзачок.
— Считай,
И действительно, быстро все собрала (может же, если захочет) и помчалась к дежурной сдавать ключи и прощаться.
Лагутин, предвидя ужасную сцену, (Даша — сама простота, та, стерва, — ехидство одно) схватил последние чемоданы и к автомобилю сбежал.
— Встретимся в ресторане, — бросил он жене на ходу и вскоре сильно о том пожалел, что ее без присмотра оставил.
Теперь он жену вообще потерял: и в ресторане зря ждал — не дождался, и у дежурной ее не нашел, сбегал к автомобилю — и там Даши нет.
— Черт возьми! Это уже никуда не годится! — взорвался бедный Лагутин. — Ох, она меня доведет!
И в этот трагический миг он увидел свою Евдокию: негодница сидела под пальмой на лавке с сотовым, приложенным к уху. С кем и о чем болтала жена Лагутин не слышал — был от нее далеко — но разъярился он не на шутку и завопил:
— Даша! Ты издеваешься?!
Вздрогнув, она оглянулась, поспешно спрятала трубку и… возликовала:
— Ленечка, ты нашелся! Я потеряла тебя!
Леонид Павлович оторопел:
— Ты меня потеряла?! Это я тебя потерял!
— Я здесь была, как ты и велел.
— Я велел? Я ждал тебя в ресторане.
— Правда? Слышу впервые.
Он впился пытливым взглядом в ее голубые глаза: «Врет или снова все перепутала?»
Евдокия была расстроена — искренне, ошибаться никак он не мог: знает свою жену.
— Ленечка, по всему санаторию бегала, искала тебя, и в ресторане была, и к дежурной сто раз возвращалась, — защебетала она.
— Ладно, нашлась и нашлась, — махнул он рукой. — Смотри, больше не пропадай.
— Ни на шаг не отойду, — заверила Евдокия и протяжно вздохнула.
Лагутину вдруг почудилось, что внутри у жены неспокойно: идет там мучительная борьба. Но спрашивать было некогда: во-первых, проголодался, во-вторых, надо было спешить — неотвратимо близился вечер…
В общем, было не до того. Потом же, набросившись на еду, и вовсе он не заметил, что Даша особо задумчива и грустна.
А ее напугал разговор с Евой, точнее, продолжение их разговора. Вопреки ожиданиям мужа, Евдокия не стала долго прощаться с дежурной. Как только Лагутин скрылся из вида, она извлекла из кармана свой сотовый и, помахав дежурной рукой, помчалась вниз по ступеням:
— Евусик, это твой Дусик. Как обещала, звоню. Ты где?
— Там
— А где ты была?
— Что-оо?!
Евдокия взмолилась:
— Евусик, прости. Мало, что я рассеянная, так еще и Ленчик мой сильно не в духе. Ко всему придирается, просто кругом идет голова. Видно, бабуля была права, ну да бог с ним, напомни, ты где?
Ева со вздохом напомнила:
— Под унитазом я, Дуся, сижу.
— Зачем?
— На всякий случай.
— На всякий случай?! Что это значит?
— Ой, Дуся! Неужели не ясно? Кровь, капельки эти… Я сама не своя. От страха, полные, Дуся, штаны — самое место мне под унитазом. И потом, здесь безопасней: щеколда, дубовая дверь…
— И долго ты собираешься в туалете сидеть?
— До тех пор, пока ты не приедешь.
— Пока я не приеду?!
Евдокия нервно икнула и решила открыть секрет:
— Евусик, я приехать никак не могу.
— Почему?
— Я далеко. Мы с Ленчиком в Сочи. Вернемся не раньше утра.
Ева трагично восприняла весть: она зарыдала, зло и беспомощно приговаривая:
— Зачем эти друзья, когда на них положиться нельзя? Ирка в Париже, Майка за городом, с любовником на пикник укатила…
— Она мне звонила, хвастала, знаю, — вставила Евдокия.
— … Ты завеялась в Сочи. Всем на меня плевать, — продолжила Ева и завопила: — Я погибла! Погибла!
Паникуя, и Евдокия в унисон завопила:
— Погибла?! Ты?! Почему?!
— Тебе-то какая разница, — отмахнулась, рыдая Ева. — У тебя есть дела поважней.
— Евусик, не вредничай, я тоже сейчас от страха умру! Давай, по-быстрому все выкладывай, пока Ленчик меня не нашел!
И Ева ошеломила подругу:
— Это маньяк!
— Маньяк? — с ужасом пискнула Евдокия, подумав: «Теперь ясно, почему я так сильно его боялась. Предчувствие! Это оно! Как всегда, не подводит! А сны мои! Сны!»
— Помнишь, по телевизору сообщали, — продолжила Ева, — есть подозрение, что маньяк не случайных девиц убивает, а только тех, с кем отношения как-то завязывает. Перед тем, как жертву зарезать, он, якобы, долго с ней забавляется.
У Евдокии потемнело в глазах:
— Как?!
— По-разному, думаю. Со мною вот так: кровью рояль поливает.
— Зачем?
— Стращает и страхом моим наслаждается, ужасов хочет нагнать, а потом, когда я, обезумев, на улицу выскочу, он затащит меня в кусты и…
— Мамочка! — содрогаясь, пискнула Евдокия и два раза нервно икнула. — Евик, что же нам делать? Может, в милицию позвоним?
Ева с сарказмом спросила:
— Думаешь, грустно им без тебя? Хочешь ментов рассмешить? Так они нам и поверили. Им же это не выгодно, придется работать…