Ты меня (не) купишь
Шрифт:
– Как много любезных предложений от Романа Алексеевича, – нервно хмыкаю я. Очевидно же, что Елену Михайловну взял чем-то: презентом, конвертом, комиссией за мое новое расписание. Но с меня же не убудет, если пару часов в день я буду ближе общаться с Артуром. Тем более в рабочее время, у Степы не будет повода злиться. – Да, я буду успевать.
– Вот и договорились, – еще шире улыбается Елена Михайловна. – Значит, завтра в три за вами заедет водитель Романа Алексеевича. Это же удобнее, чем на такси, согласны?
– Что? – напрягаюсь я, медленно поднимаясь с кресла. –
– Ах, вылетело из головы, – отмахивается директор. – Забыла уточнить, что с Артуром вы будете заниматься у него дома. Но это же совсем не проблема, правда? Мальчику там комфортнее. Домашняя атмосфера благотворнее влияет на ребенка, чем стены школы.
Не хочу об этом думать, но невольно вспоминаю, как вчера Чеховской пообещал, что сама директриса отправит меня к нему домой.
Вот же сволочь! Он все подстроил! Использовал ребенка, чтобы своего добиться. Ничего не изменится от индивидуальных занятий с Артуром. Не для них я Чеховскому нужна! Я вообще не понимаю, зачем я ему?! Поставить запоздалую «галочку» в списке жертв?
– Нет, – отвечаю я.
– Я знала, что мы договоримся, – всплескивает руками Елена Михайловна, видимо, решив, что это мой ответ на вопрос: «Но это же совсем не проблема, правда?»
– Вы очень выручили меня, – льет ей в уши Чеховской, тоже встав. – Рад, что мы пришли к соглашению. Замерщик окон приедет завтра. На выходных все установят. – Он пожимает ей руку, и Елена Михайловна слегка меняется в лице. Похоже, она рассчитывала, что и ее наманикюренных пальцев он коснется губами. – Дарья Николаевна, мы можем с вами обмолвиться парой фраз наедине? – Он поворачивается ко мне, сковывая меня невидимыми кандалами и пристегивая к себе.
У меня не находится ни сил, ни желания даже кивнуть. Я молча выхожу из кабинета в полумрак коридора, вижу уборщицу на другом конце и начинаю ей завидовать. Она не представляет, какая она счастливица.
– Роман Алексеевич, чего вы добиваетесь? – спрашиваю я, резко обернувшись и едва не столкнувшись с ним. Пячусь и спиной упираюсь в стену. – Вы хотите, чтобы я уволилась? Без проблем. Сейчас же напишу заявление. Все равно за три дня не успела ни к детям, ни к школе прикипеть.
Он увлеченно оглядывает меня, слегка наклонив голову на бок, наступает, сокращая расстояние между нами настолько, что я чувствую жар его тела, даже через плотную ткань нашей одежды. Рефлекторно бросаю взгляд в сторону. Уборщица нас не видит. Слишком темно в этой части крыла.
Чеховской облизывается, одной ладонью упирается в стену на уровне моей головы и склоняется к уху:
– Как ночь прошла? Думала обо мне, Бабочка?
Я пытаюсь оттолкнуть его, но руки замирают на его твердой груди. Я даже сквозь пиджак и рубашку чувствую бугры его мышц. Они не перекачанные, как у Степы, а естественные, появившиеся не только благодаря тренировкам, но и дикой жизни настоящего охотника.
– Роман… Алексеевич… – бормочу я, ощутив его дыхание на своей щеке. – Вы переходите все границы…
– О, я очень плохой мальчик. Накажете? – усмехается он, но все же отступает, позволяя мне вздохнуть свободно. – Дарья? Николаевна?
– Почему вы постоянно делаете паузу между моим именем и отчеством?
– А почему у вас дрожат коленки, когда вы видите меня?
– Вам кажется.
– Вам тоже, – отвечает он.
Не выдерживая его откровенно нездорового взгляда, я прикрываю глаза и выдыхаю.
– Вы переутомились. Идите домой, отдохните, примите ванну с пеной.
Каждое его слово шипящими змеями заползает в мои уши. Я не хочу слышать его, потому что он отравляет меня, лишает покоя.
– Вы сказали, что хотите о чем-то наедине поговорить. – Я снова смотрю на него. Теперь строже, серьезнее. – Я слушаю.
– Вы плавать умеете? – вдруг спрашивает он.
– Умею. И что?
– Купальник завтра прихватите.
– Купальник?
– У Артура бассейн по четвергам. Не откажете же вы ему в совместном занятии?
Не верится, что я все еще стою перед этим извращенцем! Он же в могилу меня закапывает.
– Хорошо, я съезжу с ним в бассейн, – отвечаю я, успокаивая себя, что это только ради мальчика.
Уголок губ Чеховского дергается, но ему приходится переключить внимание на зазвонивший мобильник. И судьба, похоже, продолжает вбивать гвозди в мой гроб, потому что на звонке у этого типа стоит моя любимая песня Depeche Mode «Personal Jesus». Только сейчас она кажется максимально убийственной, идеально подходя Чеховскому.
Он принимает вызов и, поднося телефон к уху, продолжает беседовать со мной:
– Не забудьте купальник. До завтра. Дарья. Николаевна. – Одними лишь губами он посылает мне воздушный поцелуй, разворачивается и уходит.
Приложив ладонь к груди, в которой неистово бьется сердце, я едва не оседаю на пол. Он разрушит. Все разрушит: мою нервную систему, мой брак, мою жизнь.
Легко терять самообладание, когда рядом человек, чья энергетика тебя подавляет. Делал бы кто-то другой подобные намеки, я бы пропускала их мимо ушей или осмелилась пригрозить мужем. Но перед Чеховским я слаба. Он раздавит моего Степу, как таракана по стене размажет.
Я полчаса иду домой, который находится в пяти минутах ходьбы. Дышу свежим воздухом, остужаю голову сентябрьским ветром, заскакиваю в супермаркет за солью для ванн и расслабляющими арома-свечами. Только когда оказываюсь на кассе, спохватываюсь, что это Чеховской поселил в меня мысль принять ванну, отдохнуть. Не то, чтобы я без него до такого не додумалась, просто так церемониально бы к этому не готовилась.
Бреду домой, где Степа уже копошится на кухне, откуда тянется запах свежего ужина.
– Степ, прости, – мурчу я, обняв его со спины. – Снова тебе приходится готовить.
– Раньше ты в три всегда дома была. – Он не отвлекается от перемешивания кусочков мяса на сковороде.
– Не всегда, Степ, не преувеличивай. Раза два в неделю удавалось вырваться. Ты же знаешь, мне удобнее всю бумажную волокиту в школе оставить, а дома себя только тебе посвящать. Смысл мне приходить в три, а потом два часа сидеть проверять тетради и возиться с электронным дневником? Да и к новой школе надо привыкнуть. Я до сих пор в компьютере не разобралась. Столько файлов надо перелопатить. И детки сложные есть, приходится с родителями общаться. В пятницу и вовсе задержусь: родительское собрание будет. А на следующей неделе педсовет. Степ, ты же знаешь, что я не по своей прихоти задерживаюсь.