Ты - мое дыхание
Шрифт:
Ксюха появилась на кухне так же неслышно, как перед этим исчезла.
— Это кто такой? — ехидно спросила она, громко и смачно чавкнув розовощеким яблоком.
— Ты же знаешь, это мой мальчик, — равнодушно отозвалась Поля, не оборачиваясь и рассеянно водя пальцем по подоконнику.
— Ну что ты крысишься? Это я пошутила, просто позлить тебя хотела. Ну скажи, кто это такой у нас будет, а?
— У вас кто — не знаю, а у меня будет — муж.
Она договорила фразу и вдруг с необыкновенной ясностью поняла, что на самом деле хочет этого больше всего на свете. И что исполнение этого желания не так уж и нереально. Борис уже давно скрылся за поворотом, Ксюха, презрительно фыркнув и, вероятно, посчитав, что ее в очередной раз разыгрывают, удалилась
Однако утро следующего дня получилось совсем не таким, как Поля загадывала. Точнее, начался-то день как раз обыденно: она встала по звонку будильника, умылась, выпила чашечку кофе… Разве что макияж наложила с особой тщательностью да над прической потрудилась дольше, чем обычно. Но уже перед первой парой ей пришлось испытать неожиданное, и от этого особенно горькое разочарование. Борис, сидящий в аудитории, встретил ее лишь кивком головы и мимолетно-вежливым: «Привет!» Кивнул, словно отмахнулся, и снова повернулся к Олегу, продолжая прерванный разговор. Тогда она чуть не расплакалась от обиды и весь первый час лекции просидела, невидящим взглядом уставившись в страницу конспекта. Но это было, как выяснилось, еще только начало.
После третьей пары народ засобирался домой. Поля, успевшая к этому времени немного успокоиться, решила, что подождет Бориса у выхода из аудитории и просто спросит: «Как дела?» Там, слово за слово, глядишь, и разговор завяжется, а может, им и вовсе окажется по пути? Ведь она так и не догадалась за весь вчерашний день спросить, где, собственно, он живет?
И, конечно, Поля осуществила бы свой план, не случись то, о чем она боялась даже подумать.
А это случилось, и она видела все ясно и четко, как при замедленной съемке… Защелкнув замки на своем новеньком «дипломате» и стряхнув с лацкана пиджака невидимые пылинки, Борис подошел к столику, за которым все еще сидела Надежда. Следом за ним мгновенно подтянулся Олег. Вернее, не подтянулся, а рванул, перемахнув через стоящий в проходе стул. Но Поле это было уже безразлично. Она, не дойдя до двери пару шагов, замерла у мутной от мела доски. И теперь стояла, как завороженная глядя не на Надю, не на Суханова даже, а почему-то только на полу его светлого пиджака, касающуюся ее плеча. Надежда заканчивала подправлять карандашом контур глаз, равнодушно всматриваясь в зеркальце синей пудреницы. Олег что-то беспрерывно болтал, с непоседливостью обезьяны пересаживаясь то на один край стола, то на другой, а Борис ронял фразы, редкие, но, вероятно, достаточно остроумные. Потому что уголки полных губ Нади то и дело вздрагивали в подобии усмешки. Потом она захлопнула пудреницу, склонилась к сумке, и в этот момент до слуха Поли долетела фраза, произнесенная Борисом. Расслышала она ее совершенно четко…
— Добираться отсюда минут сорок, тем более что не час «пик», толпы в метро нет, — сказал он, отступая на шаг назад и давая Наде возможность подняться со стула. — Да и вообще куда торопиться? Ты же вроде бы временем располагаешь?
— А алкоголь там, на месте, купим? — встрял Олег.
— Все уже куплено, что ты суетишься? — Борис усмехнулся. — И вообще едем, что ли?
Они собирались куда-то ехать втроем, и он не звал с собой ее, он вообще забыл о ее существовании… Поля прерывисто вздохнула и словно бы очнулась. Потом заставила себя развернуться, сдерживая слезы и мысленно повторяя: «Не плакать! Не плакать!.. Во всяком случае, не здесь и не сейчас!» Последний раз отыскала глазами лицо Суханова и вдруг наткнулась на откровенно ироничный Надин взгляд. Та смотрела на нее пристально и достаточно жестко пару секунд, показавшиеся Поле вечностью, а потом произнесла негромко и как-то небрежно: «Боря, там, похоже, тебя ждут!», явно намекая на их вчерашнюю совместную прогулку.
Борис повернулся, и лицо его мгновенно приняло виноватое выражение.
—
— Ни о чем подобном мы с тобой не договаривались, — процедила Поля сквозь зубы, задыхаясь от ярости. — Можешь пользоваться сколько нужно. И вообще что ты тут передо мной стоишь? Вы же куда-то торопитесь? Вот и идите на здоровье!
И тут же пожалела о сказанном: фраза получилась глупая, откровенно выдающая и ее обиду, и ее неуместные претензии. Но Суханов вдруг досадливо покачал головой, вздохнул совсем уж виновато, а потом выговорил:
— Слушай, я понимаю, что запоздалое приглашение выглядит глупо, но… Может быть, ты все-таки пойдешь с нами? Конечно, нужно было тебя с самого начала позвать, но, понимаешь, разговор об этом зашел с самого утра, ты еще не приехала, а потом все как-то завертелось, закрутилось…
Поля, пытаясь сохранить на лице равнодушное выражение, поправила прядь волос, пахнущих маминой «Магией ночи», и пожала плечами, как бы раздумывая. Но еще до того, как наконец она произнесла: «А куда вообще мы едем?», Борису, похоже, стало ясно, что согласие получено. Глаза его из осенне-серых вдруг сделались почти голубыми, как мартовское небо, и улыбка, хорошая, светлая, ничуть не насмешливая, тронула уголки губ…
А жил он рядом с платформой «Петровско-Разумовская», и ехала вся компания к нему в гости, отмечать в «узком кругу» знакомство и начало нового учебного года. Все это Поле подробно и доходчиво объяснил Олег, ничуть не удивившийся тому, что она присоединилась к ним. Зато сама Поля чувствовала себя ужасно неловко и почему-то старалась не встречаться взглядом с Надей. Не с Борисом, не с Олегом даже, а именно с той, которую никогда не уважала и к дружбе с которой не стремилась. А еще она мысленно молилась о том, чтобы «поэт» замолчал или просто сменил пластинку, закончив, наконец, свои затянувшиеся объяснения и перестав привлекать к ее персоне общее внимание фразами типа: «Я надеюсь, Поля, ты не разочаруешься», «Ты молодец, Поля, что поехала с нами»…
«Да, я, по сути дела, напросилась. Напросилась! Но никто не имеет права осуждать меня за это! — думала она. — И все-таки как неудобно, как стыдно…» Через несколько минут Олег все-таки сменил тему и начал травить анекдоты про Штирлица. К моменту, когда компания во главе с Борисом подошла к кирпичному дому на Линейном проезде, эти давно приевшиеся истории уже превратились в бесконечную череду вариаций вроде: «Штирлиц выстрелил в упор, упор упал…», поэтому, когда Олег замолчал окончательно, все, не только Поля, вздохнули с облегчением.
А квартира оказалась самой обычной «двушкой» с низкими потолками и довольно длинным коридором, упирающимся в кухню.
— Ну вот, милости прошу в мои владения, — произнес Суханов, сделав широкий приглашающий жест рукой. И тут же поправился: — Правда, временно мои. Всего на два дня, пока родители на даче.
— А на два дня — это обитель пьянства и порока! — сострил Олег, заталкивая свои туфли под полочку для обуви. Борис только пожал плечами и осуждающе покачал головой. Впрочем, и осуждение это, и скепсис в его взгляде, конечно же, были несерьезными. Просто они с «поэтом» привычно и автоматически продолжали работать в паре, прочно вжившись в выбранные роли.
Тем временем Надя, на секунду забытая мужчинами и предоставленная самой себе, сняла голубую джинсовую куртку, повесила ее на вешалку и босиком, в одних колготках, прошла в комнату. Олег, заметив это, тут же вытащил из тумбочки тапки и кинулся за ней. Ясно было, что в этой квартире он чувствует себя не менее уверенно и свободно, чем хозяин. Борис зачем-то направился к холодильнику, и Поля осталась одна в прихожей. Она была даже рада этому обстоятельству. Теперь никто не мешал ей спокойно осмотреться. А осмотреться хотелось, потому что сегодня случилось важное — сегодня она пришла в его дом!