Ты мой! Игры в сторону
Шрифт:
Некоторые отношения длятся годами, так и не начавшись…
Лишних денег на покупку собственного дома или квартиру в Москве пока не было.
Тамара Викторовна гордо попросила встретиться в ресторане. Она не приглашала к себе, но и не навязывалась. Отказать Нина не могла. Сказав «А», приходилось говорить «Б».
За пару часов до времени «х» позвонил Светличный. Как раз в то время, когда она летела домой из салона Юльки. Строгая причёска монашки и яркий макияж, как насмешка для главы, возомнивших себя святым семейством. Развратная невеста Иисуса, чем не кающаяся
– Собираетесь?
– Да! Готовимся блистать внешним видом и манерами, чтоб не быть словесно битыми за отсутствие воспитания, соответствующего высокому званию…. Ну, короче, ты понял, что встрече с твоей мамой не очень-то и рады.
– Можешь не надрываться. Никакого ресторана. Приезжайте в Московскую квартиру. Встретимся там.
– Думаешь, Тамара Викторовна согласится?
– Захочет увидеть внуков–приедет, нет значит нет! Комфорт детей мне дороже!
Нина оторопела, чуть не съехав на встречку. Несколько секунд тишины. Впервые Светличный поставил детей выше матери. Тепло предпочёл показухе.
– Чего молчишь?– Он рассмеялся, представляя, что сейчас происходит в её душе. – Многое теперь по-другому, привыкай.
– Неужели ты повзрослел?– голосом, полным искреннего недоумения.
– Пришло время.
– Согласна! – она усмехнулась. – Через два понедельника сто лет будет, хватит в мамину юбку кутаться.
– Обижаешь! В душе мне тридцать.
– Мне восемнадцать, но толку-то, – Нина взглянула в зеркало заднего вида и осталась довольна, выдав то, что подумала: – Правдивое отражение никто не отменял. Меньше тридцатника не получается.
– Ты не ответила – согласна?
– Конечно. Лиска обрадуется. Там такая площадка во дворе классная и парк через дорогу.
– Значит, жду!
– Маме что-нибудь приготовить на стол?
– Нет, обслуживание заказал. Уже трудятся. Сегодня вы все гости… – в следующих словах не было разделения на свой и чужой:– Поцелуй детей за меня. Жду вас!
Нина не успела спросить, будет ли присутствовать Аиша, как он сбросил вызов. Знакомства с новой женой бывшего мужа не избежать. Неудобно будет обеим женщинам. Видеть чужих детей твоего мужчины, не имея собственных, то ещё удовольствие и, безусловно, чеченке будет очень больно.
Лиска сияла, вытаскивая заколки, превратившие кучеряшки в прямые, густые волосы. Платье в детские рюшечки сменили удобные джинсы и белая навыпуск рубашка.
Трофиму отпала надобность зализывать непослушные волосы с помощью геля. Клим, стоявший рядом перед большим зеркалом прихожки, вслед за братом растрепал светлые волосы. Постоянное желание не соперничать, а быть похожим на обожаемого «старшика». Вся вредность с претензиями доставались сестре.
– Привет! – Светличный коснулся губами высокого лба бывшей жены, не дожидаясь ответа, помог снять пальто.
Он с восторгом присвистнул:
– Не верь тем, кто считает, что ты изменилась. Лично я больше двадцати пяти тебе не дам!
– Лесть мастера спорта по развешиванию лапши на уши! – она рассмеялась, шепнув на ухо: – Когда-то я на это купилась. Второй раз не прокатит!
Алиса чмокнула отца в щёку и, пронырнув
Трофим смеялся, атакованный фырканьем отца в живот. Светличный ещё не понимал, как вести себя с ребёнком-школьником. Ему хотелось слышать запах наследника, прикасаться губами к любой части тела. В пятьдесят два года впервые стать отцом, дорогого стоило. Он не стал любить меньше дочь, к Трофиму было нечто большее. Гордость!
Павел не мог ничего с собой поделать. Кучу комплексов и зависимостей вылечил первый взгляд чёрных глаз мальчика.
Если бы он был рядом с ним с первого дня рождения, каким смыслом и радостью наполнилась бы скучная жизнь рядом с нелюбимой женщиной. Не надо было бы заливать алкоголем нежелание возвращаться вечерами домой. Целовать, обнимать, заниматься сексом, представляя в постели совсем другую женщину. Это было нечестно по отношению к безрассудно влюблённой девочке, решившей, что её молодости и любви с избытком хватит на двоих.
Не хватило! И всё чаще чёрные глаза затягивала пелена грусти. Не случившиеся беременности за столько лет убивали душу. Желание стать матерью огромным камнем давило на совесть мусульманки – женщины, главное предназначение которой – нести свет и заботу в большую, наполненную смехом детей, семью.
Аиша проворочалась ночь, так и не сомкнув глаз, когда узнала о сыне Павла. Двое детей у той, другой, которую выгнали ради неё. Вывода, кроме как наказание Аллахом за вероломство, на ум не приходило. Она проклинала день, в который впервые увидела очень красивого с открытой белозубой улыбкой мужчину, так похожего на кавказца. Не проходящая любовь с первого взгляда сделала её заложницей неудачной судьбы и ничего с этим поделать нельзя.
Нина с испугом смотрела на Клима, тянущего к Светличному ручки. Тот вслед за братом хотел быть обласканным. Мальчику не хватало обожания отца, которого он постепенно начинал забывать.
Павел подхватил обоих мальчишек на руки. Его любовь к детям не позволила оттолкнуть носителя генов соперника. Он расцеловал щёчки и глазки довольного малыша. Тот счастливо смеялся, обнимая мужчину за шею. Нечаянно вырвавшийся возглас:
– Папа!
Ударом под дых. Она замерла на месте, пропуская биение трепещущего сердца, и несколько раз глубоко вздохнула, прогоняя рвущиеся наружу слёзы. Встреча начиналась с непростой ситуации.
Когда-то Клим просил найти отца, пока тот о них помнит, но первым забыл его сам. И ничьей вины в этом не было…
– Наш папа Стас! – возразил старший брат, толкнув светловолосого мальчика в плечо.
Теперь побледнел Светличный.
Лиска, не проронив ни слова, стояла, надув пухлые губы, решив после обеда позвонить крёстной. Девочка понимала, что больно в просторной прихожей всем.
Вкусная еда на большом столе. Накрахмаленные льняные салфетки, натёртое до блеска стекло и приборы. Вроде бы как находишься дома, но как-то всё холодно и слишком официально. Приветливо улыбающаяся официантка, застывшая в метре от двери.