Ты - мой спаситель
Шрифт:
— Момент истины, Мэгги Мей. Ты готова? Понимаешь, о чем я спрашиваю? Это был я?
Внезапно Мэгги снова оказалась на краю той осыпающейся скалы и полетела в пропасть. Она приняла решение, даже не думая о возможных вариантах. У ее разума не осталось другого выхода, как только следовать зову тела.
— Я точно знала, кого хочу увидеть входящим в эту дверь. И он пришел.
— Будь осторожна со своими пожеланиями, потому что в таком случае тебе придется иметь дело со мной, считаться с моими желаниями. — Он давал ей последнюю возможность передумать, последний шанс остановить то, что должно было произойти. — Мы в конце концов
— Разве это так ужасно?
Бо продемонстрировал ей это, взяв ее губы в свои. В этом поцелуе не было утонченности, не было нежности, только страсть. Не прерывая поцелуя, он ухватился за ремни кобуры и содрал ее с себя. Что-то на тумбочке упало, когда он опустил на нее пистолет. Бо было все равно, он не мог ни о чем думать, только ощущал тело Мэгги, когда она приподнялась и ответила на его поцелуй, и ее жаркие губы.
Запустив пальцы в ее волосы, Бо скользнул языком в ее рот и представил себе, как он погружается в ее тело, как ласкает ее медленными, долгими движениями, которые постепенно становятся резкими и сильными. Его ладони спустились к ее бедрам, мягко прижимая ее к себе, давая ей ощутить, как сильно он ее желает. Когда Бо прервал поцелуй, она застонала от разочарования.
Бо утешил ее, без слов пообещал удовлетворение, проведя языком по нижней губе. Уронил поцелуй на подбородок и попробовал на вкус кожу на шее, ямочку под горлом. Пальцы Мэгги трудились над пуговицами его рубашки, а его губы снова захватили ее рот.
Стоило ей дернуть хорошенько, и одна пола рубашки освободилась из джинсов. То же произошло бы и с майкой, но Бо схватил ее за руки и прижал ладони к своей груди, чтобы они не поддались соблазну. Еще рано. Желание пульсировало в нем, он чувствовал его тяжесть и твердость. Короткая дрожь удовольствия пробегала по его телу, когда он прижимался к ней.
Мэгги чувствовала, как он напряжен, своими ладонями, своим животом. Когда она поняла, что он заставляет себя не двигаться, ожидая, когда пройдет наслаждение, она почувствовала прилив силы. Она имела ту же власть над Бо, что и он над ней. Это не был мимолетный соблазн, это было настоящее, грубое, необузданное желание.
Прошлое исчезло, осталось только настоящее мгновение, чуткие кончики ее пальцев и боль, появившаяся у нее между ног. Желание поднималось в ее теле сокрушительной волной. Ей хотелось большего, хотелось прямо сейчас.
— Не надо, — мягко приказал Бо за секунду до того, как она начала двигаться, тесно прижимаясь к нему. Он уперся своим лбом в ее лоб и взял руками за бедра, удерживая их неподвижно.
Затем одна рука переместилась на талию и дернула завязки ее комбинезона. Косточки пальцев при этом прикоснулись к коже, что заставило ее резко втянуть в себя воздух. Мэгги затаила дыхание и ждала, желая, чтобы он скорее покончил с этим. Но он продолжал дразнить ее, пока ожидание не стало почти невыносимым. Затем одним рывком завершил это ожидание, и задержанный воздух вырвался из ее груди прерывистым выдохом.
Закрыв глаза, Мэгги пыталась сосредоточиться, пыталась переключиться на что-нибудь другое, чтобы неистовое желание хоть немного ослабло. Но ничего не помогало. Кровь пульсировала в ее венах, неумолимо билась у вершины, где смыкались бедра. Когда его рука скользнула туда, Мэгги сдалась.
Бо ощутил ее дрожь, почувствовал, как ее ладони скользнули к нему на плечи, а ноги раздвинулись, чтобы облегчить
— Ты хочешь меня, — со стоном выдохнул он.
— Так сделай же… ах… что-нибудь. — Ее голос прервался посреди фразы, когда он выполнил ее совет и сделал кое-что. Еще раз позволил ей заранее почувствовать то, что должно последовать дальше.
Но не только Мэгги потеряла голову от ласк Бо. Ему тоже хотелось большего. Хотелось, чтобы ее жар охватил его со всех сторон. Убрав руку, он снова поцеловал ее, прервавшись только на секунду, чтобы сдернуть свою майку, и еще раз, чтобы избавиться от верхней части ее комбинезона. Брюки соблазнительно приспустились, открывая линию ее талии и мягкий изгиб бедер.
Сквозь кружево лифчика он видел бугорки сосков и чувствовал их, как два горячих пика на своей коже. На этот раз, когда он ее целовал, его руки нашли крючки ее лифчика, и он вскоре присоединился к груде одежды у их ног. Бо был возбужден и испытывал изумление от того, как стремились друг к другу их тела. Мэгги так вписывалась в его объятия, словно была создана специально по мерке его тела.
Ее руки проникли между их телами. Бляха и ремень последовали за лифчиком. Бо не дал ей возможности заняться его джинсами. Его рот скользнул вниз по ее стройной шее, по выпуклости груди, которая угнездилась в его ладони. Мэгги дугой изогнулась, предлагая себя без слов.
Он был прав в тот первый день, у себя в кабинете. Ее соски имели цвет созревающего персика. Его рука приподняла ее грудь, палец очертил ореол вокруг соска, потом Бо втянул его в рот. Почувствовал ее реакцию, ощутил, как напряглось ее тело, услышал ее короткие, резкие вздохи. И его тело отвечало, питаясь ее предвкушением. Внизу его живота пульсировало желание. В последний раз лизнув языком ее сосок, Бо дернул завязки на талии ее брюк и выпрямился.
Мэгги распахнула глаза, когда брюки скользнули на пол, оставив ее почти обнаженной перед ним. Она неотрывно смотрела в глаза Бо, и его голодный взгляд почти испугал ее. Нарочито медленно его рука потянулась к джинсам, привлекая к себе ее внимание. Под ее взглядом он расстегнул пуговицу на поясе, ясный эротический сигнал о его намерениях. Он даже не прикасался к ней, и все же она снова почувствовала, как между ее бедрами нарастает жар, почувствовала, как сочится любовная влага.
— Забирайся в постель, Мэгги. — Это не был приказ — это было предупреждение. Отступать поздно.
Она медленно отступила назад и забралась на кровать. Когда Бо вынул из бумажника пакетик, она не удивилась. Этот мужчина был предусмотрителен и рационален.
Словно читая ее мысли с присущей ему проницательностью, он сказал:
— С тех пор, как я тебя поцеловал, я таскаю это в кармане.
Мэгги тоже давно все поняла. Тот поцелуй проник к ним в душу. Когда он сбросил остатки одежды и присоединился к ней на кровати, она потеряла способность думать, только ощущала его твердое обнаженное тело возле своего. Их разделяли только белые шелковые трусики.