Ты - наша
Шрифт:
— Ой… Переборщила, наверно! Скорую надо! — кричит мама надо мной.
— Куда понеслась, дура? — рявкает отец, затем склоняется ко мне, смотрит в лицо. Я с трудом разлепляю глаза, вижу на месте его лица что-то черное, страшное, кричу… Не кричу, хриплю, больно раня себе горло острыми осколками звуков.
Отец смотрит, затем говорит с удовлетворением:
— Это бесы в тебе. Так и знал. Не надо было брюхатую брать. Меня бес попутал тоже, вот и страдаю всю жизнь, маюсь. Ну ничего, сейчас брата Игоря приведу,
Он тоже пропадает, и я погружаюсь в невероятно страшное ощущение полного ужаса, перемешанного с бессилием.
Дышать чуть-чуть получается, но горло болит. И по телу волнами бегут судороги. А в голове — жуть черная!
Брат Игорь… Они меня… Ему? Ему?
Не-е-ет!
Я хриплю это бессмылсенное “не-е-ет”, и это отнимает последние силы.
Падаю в черную воронку страха, пожалуй, с облегчением, желая остаться в ней навсегда. И глаза не раскрывать.
Ощущаю, что надо мной кто-то стоит, смотрит, дышит…
Потом меня поднимают и несут.
И мне все равно уже, кто и куда меня несет.
Мне с моим страхом уютно.
Он, по крайней мере, честный.
Не обманывает.
____________________________
Мне казалось, я тебя люблю. Как-то это все же называлось? И в душе так нежно зарождалось? То, с чего отдачи не ловлю.
Мне казалось, я тобой дышу. И одно дыхание, как прочность, звезд неколебимая неточность, море, что я слышу наяву.
Мне казалось, ты со мной всегда. Пусть мы растворяемся в пространстве, пусть давно раскрыты постоянства. Ты — мне крепость, колыбель, душа.
Мне казалось, я могу прийти. И упасть в тебя, собрать все силы.
Оказалось, ты — моя могила.
Мамочка, прости меня. Прости.
13.11.24. М. Зайцева
76
Открываю глаза и какое-то время тупо пялюсь в низкий потолок. Светлый. Мягкий. Что это? Гудит чуть-чуть… Машина. Я в машине.
Перед глазами тут же проносятся события, предшествующие моему провалу в темноту: ловушка, отравление, мама и папа, пугающий диалог. Провал.
Становится настолько страшно, что сердце заходится!
Рывком сажусь, тут же голова взрывается резкой болью, валюсь обратно на сиденье машины.
Где я?
Куда везут?
Прижимаю ладони к вискам, пытаясь побороть острые спазмы. Руки свободны. Уже хорошо…
— Вась!
Машина резко виляет, так, что меня чуть ли не сносит с сиденья, и тормозит.
Щурюсь на водителя, узнавая его. Тошка!
Боже мой, Тошка!
— Вась, ты как?
Он вылетает из-за руля, открывает дверь с моей стороны, садится, тянет меня на себя, обнимает порывисто.
— Блин, Вась, напугала!
— Тоша… — голос меня плохо слушается, хрипит. Машинально хватаюсь за его плечи, смотрю в глаза, — Тош, это ты? Реально ты? Как ты меня нашел?
—
Я слушаю этот сбивчивый рассказ, и волосы становятся дыбом от осознания, чего я избежала, какой участи.
И сейчас вообще нет мыслей, что Тошка переборщил, и что я неправильно поняла маму и папу… Не переборщил.
И я правильно поняла.
Все очень даже правильно.
К сожалению.
Моя мама просто опоила меня чем-то, чтоб отдать брату Игорю. А мой папа… Судя по всему, он совсем не мой папа…
Весь мой мир, и без того не особо цельный, сейчас со звоном опадает вниз, как разбитое зеркало.
— Блин, Вась… — бормочет Тошка, обнимая меня и баюкая, словно маленькую, — ну ты чего? Тормози, хватит уже… Тебе давай воды? А? Я так понял, тебя чем-то напоили.
Он дает мне попить.
Потом меня тошнит, долго и мучительно, прямо в придорожную пыль.
Сил, чтоб разговаривать и вообще что-то уточнять, уже нет, и я снова проваливаюсь в забытье, но теперь уже блаженное. Потому что парадоксально чувствую себя в безопасности.
Тошка снова куда-то едет, и меня убаюкивает это мерное движение и шум двигателя.
Прихожу в себя в следующий раз уже от чужих голосов над головой.
— Ну, ничего страшного не вижу… — женщина. Спокойная, доброжелательная. Теплые руки. — Просто нервное истощение, переутомление. Интоксикации нет.
— А если опять тошнить будет? — взволнованно спрашивает Тошка.
— Не должно… — задумчиво отвечает женщина, — если рвота была однократно, и сейчас нет признаков отравления… Я бы ее, конечно, понаблюдала в стационаре.
— Ага, я отвезу потом, — говорит Тошка, — спасибо вам.
Слышатся шаги, шорох, он что-то еще приглушенно спрашивает у женщины, затем хлопает дверь.
Я слышу, как Тошка идет ко мне, и открываю глаза.
— Вась! — он опускается передо мной на колени, внимательно смотрит в глаза, — ты как? Напугала меня.
— Норм… — хриплю я, моргаю, не узнавая обстановку, в которой оказалась, — мы где?
— В отеле, — отвечает Тошка.
— В отеле?
— Ну да… — он садится рядом на кровать, взволнованно проводит ладонью по волосам, ероша их, — я тебя не повез к себе. И в общагу не повез. И в полицию.