Ты - наша
Шрифт:
И вот теперь, в первый вечер, когда я ночую в общаге, после безумных новогодних каникул, мы все никак не можем поговорить.
То кто-то приходит бесконечно, узнав, что мы дома, а, значит, есть что пожрать. Корзинка с фруктами сегодня с утра заняла свое привычное место у порога, то есть, мой неизвестный поклонник знал, что я уже дома. И, кстати, ни Лис, ни Камень так и не признались, что это — их инициатива. Наоборот, хмурились и выясняли, кто это такой бесстрашный меня тут фруктами подкармливает.
Маринка явилась
И теперь ждет от меня похожей откровенности.
А я…
Я не могу.
И не потому, что стыжусь, хотя и это, конечно, тоже.
Я просто не знаю таких слов, которыми можно было бы в полной мере описать все то, что мы делали на этих каникулах, на турбазе в горах.
И ведь даже не соврешь, что на лыжах каталась! Потому что не на лыжах я каталась, да.
— Ну… Все было хорошо… — неопределенно отвечаю я, — мы гуляли… И катались… Да…
— И?.. — после паузы, поняв, что от меня не дождется больше ничего, уточняетМаринка, — как все прошло-то? Или вы еще до Нового года успели?
— Эм-м-м…
— Мазь купила, которую я советовала?
— М-м-м-м…
— Блин, вот ты мычалка! Слова не вытянешь! Ну и ладно! Захочешь, расскажешь. Слушай, а знаешь, что Тигрик сказал вчера?
— Что?
— Что Камень с Лисом чего-то мутят!
— Что???
— Ну… Бизнес, там, какой-то…
Я молчу, оглушенная новостью.
За все каникулы мы ни разу не поговорили про планы на будущее, про то, что Лиса отлучили полностью от отцовской кормушки я узнала случайно, парни отнекивались, не желая со мной ничем таким делиться, не желая волновать.
И вот теперь новость, что они будут вместе что-то делать… А мне ни слова! Почему? Настолько плевать на меня? Я — лишь для постели? Для разговоров нет?
Сижу, переживая и пережевывая в голове свои сомнения и мысли, а фоном идет бесконечная болтовня Маринки:
— И, главное, так неожиданно… Только что они морды друг другу били, тебя делили, а тут уже вместе что-то мутят… Тигрик говорит, ребята в недоумении все…
Ага…
Не только ребята…
71
— Ты могла бы хоть первого числа приехать, — наезжает на меня мама по телефону, — надо же, какая, неблагодарная. И за что Создатель так с нами… И перед соседями стыдно…
Ну, главное, чтоб перед соседями не стыдно было, да.
— Хватит, мам. Мне надо идти, — прерываю я ее излияния, и на том конце связи становится тихо. Я и сама удивляюсь.
Раньше я не прерывала вот так, резко, всегда терпеливо выслушивала бесконечные тирады по телефону, по крайней мере, старалась. Почему-то не хватало душевных сил просто все оборвать.
Но вот сейчас, после безумных
Мама никаких уроков из нашей ссоры не извлекла, не задумалась, почему я так поступила, почему сбежала из дома и не хочу приезжать даже на праздники. Она уверена, что проблема во мне.
Что это я — плохая дочь.
И, если раньше я сильно по этому поводу переживала, хоть и храбрилась, и умом понимала, что это неправильно… Но переживала, да.
То теперь как-то все иначе.
То ли я стала взрослей.
То ли беспринципней и наглей.
Но сейчас мне не хочется ее слушать.
И идти к ним не хочется.
Просто не хочу, вот и все!
— Ладно, — неожиданно отвечает мама, — на следующей неделе приходи в гости. Я напеку блинов. Просто так приходи. Не съедим мы тебя.
— Ага… — бормочу я, — пока.
Отключаюсь, стою пару секунд в легком ступоре, не понимая, что случилось. Чего это мама такая… покладистая? Вообще на нее не похоже.
Но затем реальность врывается в мои мысли перезвоном телефона.
Открываю сообщение, улыбаясь невольно, бегу к окну.
Так и есть, машина Камня уже стоит внизу, приковывая к себе взгляды всех девчонок, и тех, что на крыльце стоят, и тех, что еще не вышли из общаги, а просто прилипли к окнам.
Дверь со стороны водителя открывается, и Камень ступает на мерзлый асфальт, ежится от ветра, поднимает ворот куртки, задирает голову, режет взглядом по окнам, безошибочно находя мое, и меня за занавеской.
Коротко ведет подбородком, приглашая на выход.
Вглядываюсь в тонированные в хлам окна машины, и, кажется, вижу еще одну тень на заднем сиденье.
На секунду пугаюсь, что сейчас не только на Камня будет вся общага любоваться, но и на Лиса, но дверь машины не открывается.
Выдыхаю и, опомнившись, принимаюсь бегать по комнате, собираясь.
Маринку чуть раньше забрал Тигр, потому никто мне не мешает своими бесценными комментариями.
Сегодня первый учебный день, сразу пять пар поставили, видно, чтоб мгновенно настроить на нужный рабочий лад.
А потом Колесник писал, что пары — парами, а репетиции никуда не денутся. Впереди Четырнадцатое февраля, потом Двадцать третье, а потом Восьмое марта. Короче говоря, две хлебных недели, которые прекрасно подпитывают те декабрьские две недели, которые кормят весь следующий год.
Учитывая, что я за эти две недели получила столько, сколько отец на своем заводе за год не зарабатывает, понятно, что к репетициям я отношусь крайне серьезно.
И даже на эту тему провела строгий разговор со своими парнями… Боже… Как к этому можно привыкнуть? Как? И как я умудрилась это сделать?