Ты не одна. Дневник мамы недоношенного ребёнка
Шрифт:
Помню, как спросила её, вернётся ли она сюда на постоянную работу. И она ответила, что нет, что здесь трудно работать, и она будет работать в другом месте.
В обед меня не перевели в патологию: то ли не было мест, то ли времени у врача, который должен был переводить. Такое подвешенное состояние удручало: врачи не знают, что с тобой делать, ты не знаешь, что тебя ждёт впереди.
К счастью, в этот день меня решили всё-таки кормить, и еду приносили прямо в бокс.
А дома дети с папой болели. У Андрея началось всё с обычной простуды, но как-то быстро перешло в воспаление лёгких. Хорошо, что я уговорила его ещё в самом начале взять больничный. А то он хотел
А наши родители работают. Они все уже на пенсии, но работать собираются ещё долго. Мои родители только сегодня узнали, что я в роддоме. Расстояние отдаляет от них. Да и знаю я, что они не будут отпрашиваться с работы, чтобы сидеть с детьми. Если будут в отпуске, тогда да, приедут. В рабочее время – нет. Я уже привыкла к тому, что проблемы мы решаем с мужем одни. Родители редко помогают. Они вообще редко знают о моих проблемах. Меня так воспитали, сильной. Помимо отличного школьного образования, меня отдали в семь лет на плавание. Долгое время я ненавидела плавание, потом привыкла и полюбила. Пока занималась плаванием, получила второй разряд. В семнадцать лет я поступила в МГТУ им. Н.Э. Баумана, переехала в Москву. Вот тут я осталась совсем один на один со всеми трудностями жизни. Поэтому я привыкла к тому, что родители почти не участвуют в моей жизни. Я ни в коем случае не считаю, что они должны это делать. Родители детям ничего не должны, это дети должны родителям.
Вот и сегодня узнали мои мама и папа, что я в роддоме. И что? Их жизнь идёт своим чередом, моя – своим. Они к тому же очень доверяют врачам и уверены, что я в надёжных руках.
Отделение патологии
Ближе к вечеру меня перевели в отделение патологии. После бессонной ночи мне очень хотелось спать, но мешал инфузомат. Терпела я, терпела, часов в двенадцать ночи не выдержала и отключила его. А он, зараза такая, пищать стал. Это значит, включить его надо снова. Я его туда-сюда повключала пару раз и, поняв, что это выше моих сил, остановила его насовсем. Магнезия была вылита в раковину, как будто всё прокапало. Инфузомат отключен. Моя соседка была в небольшом замешательстве от того, что я вытворяю, но я её быстро успокоила, что, мол, знаю, что делаю, что всё будет хорошо. После этого наступило счастье – я смогла поспать.
На следующий день я познакомилась с некоторыми людьми, которые, как и я, лежали в отделении патологии, ожидая решения врачей о своей дальнейшей участи.
В большинстве своём люди, находящиеся здесь, лежали в ожидании планового кесарева сечения. В их числе была и моя соседка по палате. Ей предстояли вторые роды. Из ближайшей женской консультации её направили сюда рожать. Всё у неё было хорошо, кроме склонности к диабету во время беременности.
В соседней палате лежали, как и в нашей, две женщины. Одна из них должна была рожать третий раз кесаревым сечением. Звали её Женя. Она также попала сюда по направлению из женской консультации, потому что это был самый ближайший роддом. Она очень удивлялась моему настрою против кесарева и убеждала меня, что не может быть кровотечения, которого бы врачи не могли остановить. И вообще, по её опыту предыдущих родов «кесарево сечение – это менее болезненный способ появления на свет малыша». Она была очень рада, что рожать самой ей не приходилось. Уж очень много негативных отзывов она слышала от своих знакомых о родах естественным путем.
У второй женщины, Юли, была более тяжёлая ситуация. Ей предстояло второе кесарево. Помимо проблем с кровью, не помню, каких именно, у неё было врастание
Срок беременности у неё был в точности, как у меня: шла двадцать девятая неделя. В глазах у неё была печаль: малыш, который остался дома с бабушкой, был совсем маленький – полтора года. И Юля очень скучала по нему. А уж сам бедный малыш не понимал, почему вдруг мама исчезла. А ей ещё предстояло лежать и лежать в центре до самых родов, поскольку жила она в Подмосковье, и врачи не хотели её отпускать.
Ещё помню женщину лет сорока, которая после первых естественных родов двойней хотела рожать кесаревым сечением. Почему-то муж боялся за неё и уговорил рожать так. Врач была не против и без показаний к кесареву сечению согласилась на операцию.
Помимо сохраняющей терапии, ежедневно мне должны были делать КТГ, чтобы отслеживать состояние плодов. Иногда КТГ не нравилось, и его надо было переделывать. Вот и все развлечения для беременных. Еду мне приносили прямо в палату, потому что хождение могло спровоцировать тонус и схватки.
С одной стороны, каждый день для малышей был на вес золота, с другой – КТГ одного мне не нравилось совсем, и я переживала, как бы он не умер внутриутробно.
В отделении патологии тоже, конечно, есть обход. Наша врач была хорошая такая – спокойная, всё расскажет, всё объяснит. Когда она зашла в палату, я у неё сразу и спросила про возможное продолжение беременности. И она ответила, что ждать уже нельзя, и сказала всё остальное, что до этого говорили врачи.
А я всё пыталась понять: неужели нельзя хоть что-нибудь сделать, чтоб по-другому было?! Ведь было же всё хорошо, и в один момент жизнь порушилась. Где я упустила момент? Я ей показываю УЗИ – последнее из Кулакова. «Кто делал-то?» Называю фамилию врача. Смотрю на её реакцию и понимаю, что она его точно знает. А она молчит. Через какое-то время отвечает:
– Понимаете, иногда организм не справляется, и синдром фетофетальной гемотрансфузии развивается молниеносно.
– Так это что ж, получается, можно сказать, мне не повезло?
– Если выражаться вашими словами, то можно и так сказать.
– А если бы сделали лазерную коагуляцию? – у меня была такая надежда на этот метод.
– Её делают на более ранних сроках, но вам бы всё равно не стали её делать. Вам нельзя из-за крови: вдруг бы открылось кровотечение.
Мы немного молча посмотрели друг на друга.
– С вами сегодня заведующая будет разговаривать после обхода. Будем решать, что с вами дальше делать, – завершила она разговор.
Мне не пришлось долго ждать. Скоро медсестра позвала меня к заведующей. Помимо её самой, тут была ещё и наша утренняя врач.
– Итак, – начала заведующая, – вы приняли решение отказаться от кесарева сечения. Мы вас понимаем и совсем не осуждаем. У вас уже есть двое здоровых детей, и поэтому вы приняли решение рожать самостоятельно. В большинстве своём, дети, рождённые на этом сроке, становятся инвалидами.
– Насколько часто так происходит? – спросила я.
– С вероятностью девяносто девять процентов. Вот ваш доктор как раз на эту тему писала диссертацию, так что она очень хорошо разбирается в этой теме.