Ты не заставишь меня

Блэк Дана

— Меторапсиксин* (название лекарственного препарата вымышлено, аналог есть, но упоминать его мы не будем).

— И как он воздействует на беременность в перспективе? – сквозь зубы поинтересовался Демьян.

— Никак. Кровь мы взяли, из организма препарат выйдет за сутки. Завтра я вышлю вам на почту результаты, но девяносто пять процентов, что это именно отравление меторапсиксином. Модное лекарство, после клубов к нам часто девушек привозят, – нахмурился доктор. — Вам повезло, что вы не пили алкоголь, иначе бы сознание потеряли. Больше

не принимайте напитки из чужих рук.

— Не примет, – отрезал Демьян.

Мы уже практически час в больнице. Демьян, как только понял, что произошло, внял моим тихим просьбам. И не стал добивать Марата. На мне сосредоточился, на нашем ребенке.

С которым все хорошо. Боже мой, с ребенком все хорошо, и это замечательно! Я бы не пережила, случись что с малышом. Вроде и живота нет, он плоский пока, и можно даже забыть о беременности, но я каждую минуту своей жизни помню о том, что под сердцем ношу ребенка, и сберечь его должна.

Да, я помнила об этом, но сегодня осознала в полной мере. Что главная моя обязанность – ребенка защитить. Главная моя задача – моя семья. А моя семья – это мой малыш, и… Демьян. И Лара, и тот же Ян.

А казино, оружие, Марат, Максим, все эти аукционы и поставки – пусть все это пропадом пропадет. Ненавижу!

— Может, Алину безопаснее оставить здесь? Под наблюдением? Есть хоть доля процента, что дома, без врачебного надзора, ей станет хуже? – напустился Демьян на врача. — Ведь если я увезу ее, если Алине станет плохо, потом плохо станет всем вам, ясно?

— Демьян, прекрати.

Он даже не взглянул на меня. А врач, на удивление, не испугался. Наверное, и не таких повидал за свою жизнь.

— Палата уже готова. Алина Руслановна может остаться, чтобы вы были спокойны. А вам я бы посоветовал успокоиться, – строго взглянул он на Демьяна.

Тот отрывисто кивнул, я встала с кушетки, и меня тут же подхватили сильные руки. До палаты Демьян меня отнес. И когда положил на койку, мне вдруг стало страшно.

Что он уйдет, и я одна останусь. А затем Марат появится, и завершит то, что начал.

— Не уходи, – я вцепилась в Демьяна. — Пожалуйста, останься…

— Останусь.

— … я с ума сойду, если бросишь меня здесь одну. Ты же не уйдешь? Я…

— Я не уйду. Алина, все хорошо, – Демьян сначала сел, а затем лег рядом со мной, и обнял.

Меня окутал родной запах. Он со мной, здесь, я просто брежу.

— Я так испугалась, а сил совсем не было. Я и так-то не справилась бы, но хоть закричать смогла бы. А тут даже голос пропал, – захныкала я в его плечо. — Марат все продолжал, и продолжал. Я просила, а он… а он…

— Он умрет, тише. Считай, что Марат – труп, – Демьян задеревенел, но тем не менее, ласково погладил меня по плечам, по волосам.

Его прикосновения расслабляют, стирают те – неприятные и липкие, которыми я будто пропитана.

— Я не хочу возвращаться, не нужен мне этот бизнес. Я… – шмыгнула носом, чуть отодвинулась от Демьяна, и взглянула на его

лицо, — я должна тебе все рассказать. Все навалилось, знаешь? Я уверена была, что ты убьешь меня, что с Ларисой ты специально… ну, что ее подорвали, и я – следующая. Потому и выстрелила, но не было ни дня, в который бы я себя не проклинала за это. Если бы не ребенок, я бы не выдержала.

— Я знаю. Спи.

— Нет, – заспорила, ведь пришло уже время все выплеснуть. — Никогда я не хотела место отца занимать, никогда! Волынов меня убить пытался, а я его того… застрелила, а тут Марат. Вот. Предложил мне место папы занять, сказал, что кровь имеет значение.

— Он использовал тебя. У нас не монархия, и правит сильнейший, – Демьян сверкнул глазами. — Он использовал тебя. И он хотел тебя, потому ты еще жива. Кровь не имеет никакого значения.

Я закрыла глаза.

— Знаю. Власть, сила и деньги – вот что имеет значение. У меня не было ничего, мною Марат прикрывался. Он использовал меня, а я хотела использовать его. Выиграть время, и уехать. Раз он заинтересовался мной, я понимала, что не отпустят. А здесь ведь Лариса, я отвечаю за нее.

— Лариса, – выплюнул Демьян имя моей сестры как ругательство.

— Она сестра. Семья. Я никогда ее не брошу, какой бы Лара ни была. Я ведь сама ее превратила в инфантильного ребенка, защищала, и вот, – потерлась щекой об его плечо, и продолжила: — Потом ты вернулся, и я испугалась. Что убьешь. Ненавидела весь этот бизнес, но выхода не видела иного, кроме как время тянуть. Чтобы вырваться. Себя спасти, сестру, ребенка. Если бы я сказала Марату, что не хочу быть… королевой, – скривилась, произнеся это слово, — он бы позволил купить билет, и уехать?

— Нет. Думаю, не позволил бы.

— Вот, – вздохнула я. — Но не могу я так больше, не вернусь в казино, и в это все. Устала от убийств, от крови, вообще от всего этого. Демьян, ты… ты любишь меня еще, или рядом только из-за ребенка?

Давящая тишина обрушилась на меня. Оглушила. Заставила мое сердце почти остановиться.

— Люблю, – обреченно ответил Демьян, и поцеловал меня в висок. — Всегда любил, люблю, и буду любить. Ты же знаешь это, Алина.

— И я люблю, – прошептала я. — Прости меня за…

— Простил. Не будем об этом. Мне тоже есть за что каяться, но мы ведь уже совершили все эти поступки. Сделанного не вернуть, время не отмотать. Давай жить дальше, и… повтори-ка, что ты сказала!

— Я люблю тебя.

Я произнесла это не так мрачно, как сам Демьян, когда признавался мне в любви. Я выдохнула эти слова с облегчением, они давно ждали своего часа, и дались мне легко и радостно.

— Давай уедем. Ты, я, ребенок, Лариса. Давай бросим все, и уедем куда-нибудь. Туда, где безопасно, где нам не придется вариться в этом котле. Давай уедем, Демьян, – я вцепилась в его рубашку, безжалостно ее комкая. — Я не хочу так жить – так, как сейчас. Так как ты все эти годы жил, как мой папа. Давай…