Ты не заставишь меня
Шрифт:
— Нет, – ответила я, и попыталась сесть. — Марат, мне нужно в уборную, мне…
— Сейчас будет хорошо. Или не будет, – хохотнул он. — Как получится уж, прости, но потом тебе понравится. Обязательно понравится, если будешь хорошей девочкой.
Он правда это сказал, или мне показалось? К вороху ощущений добавилось гудение в ушах, их заложило, как в самолетах бывает. Сесть не получается, закричать… да, нужно кричать!
— Уйди! Хватит! – я не прокричала это, а прошептала, и почувствовала влажный поцелуй в шею.
— Не хватит…
Он бормотал это, и целовал. Шею, ключицы, щеки. Хаотично и мокро, стискивал мои бедра руками, сплющивал грудь, а я…
Я все понимаю. Но вырваться не могу, даже на помощь не могу позвать. Как-то смотрела ток-шоу, в котором обсуждалось, как девушку изнасиловали в полном гостей доме, и все понять не могли – а почему она не кричала? Почему не отбивалась, а лежала? Значит, это не изнасилование, а «сама хотела». Я и сама так думала, а сейчас… сейчас горло дерет, и не крики вырываются, а шепот. Пытаюсь руками в мужское тело упереться, и оттолкнуть, но не отталкиваю, а оглаживаю. Слабо, почти нежно.
И Марат урчит от этой «ласки», от моих царапающих его ноготков, но это не царапины, а ерунда. Он подставляется под мои ладони, а затем снова накидывается на меня своими омерзительными губами.
Тошно. И тошнит, хоть бы меня уже вывернуло! Я на любую реакцию организма согласна, даже на самую мерзкую, но я в стазисе, в ступоре.
«Ребенок» – пришла спасительная мысль, как раз, когда Марат поцеловал меня. В губы. И я смогла укусить его.
— Сука! – прорычал он, отшатнувшись, и сплюнул, а затем яростно взглянул на меня.
Страшно, Боже, как страшно. Здесь же людей много, но это люди или нелюди? Почему никто не войдет? Не поможет мне?
Почему?
— Я засужу тебя. Ты… подсыпал мне что-то, – вяло прошелестела я, и сглотнула.
Кровь его сглотнула – соленую, терпкую.
— Зря противишься. Все равно, моя будешь, – скривился Марат. — Ты же хозяйка, Алина, забыла? И твой выбор сейчас – расслабиться и получить удовольствие, или сопротивляться. Тогда тебе не понравится. А сейчас спрячь зубки, я не люблю жесть, – Марат снова сплюнул, жаль у меня даже на это сил нет, и вцепился мне в бедра.
Ткань затрещала, сама я застонала от простреливших неприятных ощущений, когда Марат начал меня переворачивать. Тело будто деревянное.
Может, стоит смириться, и пусть делает, что хочет? Все равно ведь не помогут, да и сил нет никаких. А если буду покладистой, хоть ребенка сохранить сумею, главное, после всего этого в больницу попасть. Он ведь накачал меня, жаль не до бессознательного состояния. Жаль, я все еще могу думать и понимать, что Марат со мной делает.
Да, я не буду сопротивляться. Решено.
Но когда
Душевная боль, оказывается, еще более невыносима.
— Прошу, хватит, пожалуйста. Пожалуйста, Марат. Я беременна, я…
— Заткнись, – тяжелая ладонь легла мне на затылок, и мой вялый шепот скрыла подушка, мешающая и говорить, и дышать.
Движение пальцев на спине, вжик скрытой молнии, которая ощутимо кожу порезала. Плечам стало свободнее, но свобода эта ужасна, Марат ведь раздевает меня.
— Идеальная, – донеслось до меня.
Он подхватил меня рукой под талию, и продолжил стягивать платье.
Сознание от шока начало ускользать, туманиться, и это замечательно. Я отключусь, и…
— …! Слезь с нее, мразь! – услышала я, а в следующую минуту тяжесть с бедер пропала. И больно сдавливающая мое колено нога Марата тоже.
— Здесь частная вечеринка, внизу общественная. Какого хрена ты приперся? Она не против.
— Пох*й! – рыкнул Демьян, и раздался болезненный, но приятный для моих ушей стон.
Стон Марата.
Демьян пришел. Это его голос, но… это же не игры разума? Он пришел?
Мне нужно повернуть голову, и я увижу.
Я тихонько застонала, и повернула голову влево, легла щекой на подушку, и успела увидеть, как в стену впечаталось мужское тело в расстегнутой рубашке. А затем Демьян рявкнул:
— Вставай. И ты мне читала морали, бл*ть?
— Помоги…
— Что? – Демьян приблизился ко мне, обхватил за плечи, и помог перевернуться, и сесть. Взглянул внимательно на мое лицо, и выругался – так, как я никогда не слышала, хотя Демьян редко сдерживал крепкие ругательства. — Он… сука, убью!
— Опоил, – покачала я головой. — Он подсыпал мне что-то. Нужно в больницу, прошу. Я… я за ребенка боюсь, – заплакала я тихо. — Демьян, забери меня отсюда. Я больше не хочу. Ничего не хочу. Только тебя!
Глава 54
— Симптомы опишите еще раз, только не забудьте ничего, – снова напомнил о себе врач.
Рядом Демьян. Бледный, взволнованный. Мы в этой больнице выглядим, как белые вороны: я в платье, Демьян в костюме.
Он сжал мое плечо сильной ладонью. Теплой, к которой хочется прижаться.
— Алина, это важно, – произнес Демьян.
— Сначала головокружение, потом… не знаю, слабость. Волнами, будто. В глазах потемнело, и словно песок насыпали, – начала я бормотать. — И в горле сухость. Вяжущие ощущения во рту, словно я черники объелась. И судороги. Сначала слабые, а потом сильнее, и сильнее. Начинала двигаться, вернее, пытаться двигаться, и живот простреливало. Ребенок…
— В порядке, – кивнул врач. — Ничего не забыли?
— Нет. Я только минералку пила, вкуса никакого не ощутила, но явно там было что-то.