Ты обязательно простишь
Шрифт:
– Демьян Силантьевич, на сей раз Вы нас окончательно заинтриговали. Что это такое? Может быть, хоть сегодня раскроете секрет? – попытался прояснить состав и происхождение напитка Олис Тойвович. – Граждане, я ошибаюсь, или ЭТО, и правда, отдаёт молоком?
– Правда-правда, – поддержали его хором соседи.
– Итак, Демьян Силантьевич. Признавайтесь. Мы от Вас не отстанем. Что это такое? – интерес Олиса был неподдельным.
– Что-то мне это напомнило… – задумчиво произнесла Яна Ивановна. – Ой! Вот старая склеротичка. Совсем забыла. У нас же ещё подарок… – с этими словами она вышла из кухни.
– Это, – Демьян усмехнулся, покосился куда-то в сторону четы Карху, а затем, как будто нехотя, тихо закончил, – арачка, – больше никаких объяснений от него добиться не удалось.
* * *
3 июля 1936
Я честно собирался вести дневник методично, каждый день. Не получается. Никак. Вот пропустил вчерашнее число. Устал к вечеру так, что глаза слипались, а ручка просто выпадала из пальцев. Сегодня тоже устал, но записать всё просто необходимо. Иначе я перестану уважать сам себя.
Так вот. Вчера, 2 июля, мы в шесть часов утра выехали в деревню Огни (местные ставят ударение на первый слог). Деревня эта недалеко, всего в трёх километрах от Усть-Кажи, так что к ночи мы вернулись обратно. Дорога прошла легче, чем до Ути, а вот жители были не столь приветливы. Но нам всё равно удалось разговорить несколько человек. Поездка в результате оказалась не очень плодотворной, записали мы совсем немного слов, на прояснение значений потратили несколько часов. Приведу один пример, как иногда, казалось бы, знакомые слова имеют совершенно незнакомое значение. Когда мы, постучавшись, вошли в первую избу, то услышали обрывок разговора:
– Ну, набуткался? Навидишь обабки-то!
– Да ты сама ж навяливала.
– Навяливала, а ты и рад накладать.
«Набуткаться», как выяснилось, значит «наесться или напиться досыта». «Навидеть» – это «любить». Думаю, от этого «навидеть» образовалось «ненавидеть». А может, наоборот? Это надо выяснить. Что же получается? Тогда должно быть слово «нависть», то есть «любовь»? Как много ещё нужно исследовать! «Навяливать» – совсем не вялить что-то, а «настойчиво предлагать». «Обабок» – местное название белого гриба. Попутно узнали, что шампиньоны здесь зовутся «назёмниками». И совсем просто с «накладать» – «класть, накладывать». Похоже, скорее, на просторечие.
Времени мы потратили много, а толку получили каплю. Наверное, поэтому мы так устали. Когда работа идёт споро, силы сами откуда-то берутся. А когда вот так, как вчера, вся энергия улетучивается, и чувствуешь себя к вечеру просто ветошью. Даже наша Катерина выглядела бледной и сразу, как приехали, ушла спать. И ужинать не стала.
Сегодня, уже традиционно, встали рано. Нам дали другого проводника, который представился Мефодичем, с другой лошадью. Наша хозяйка почему-то назвала её «берёзовой». Мне это слово никак не давало покоя, и в дороге я поинтересовался у проводника, что она имела в виду. Мефодича мой вопрос позабавил, но он объяснил, что это масть у лошади такая. По внешнему виду так называется.
Ехали мы снова через лес, часа три или немного больше. Сначала по направлению к Ути, но немного, с километр, не доезжая, отклонились в сторону. Пару раз останавливались. Во время одной из остановок куда-то подевался, а потом нашёлся Дёма. Вернее, он отошёл за кусты по естественной надобности, а сам, по его же словам, решил осмотреть какие-то необычные растения, после чего углубился в лес дальше, чем планировал. Он же у нас специалист во всём. И лингвист, и натуралист, и ещё много кто. Мы минут десять его окликали, пока он не появился. Пришёл Дёма совсем не с той сторону, в которую уходил. Всю дальнейшую дорогу он был молчалив, думал о чём-то своём, на вопросы иной раз отвечал после заминки, как будто не сразу соображал, чего от него хотят. Потом вдруг вытащил из одного кармана тетрадочку, из другого – карандаш и начал что-то быстро рисовать. Очередная загадка нашей экспедиции. А может, он просто влюбился? Или стихи сочинял?
Деревня, в которую мы прибыли, имеет смешное название Комары. Домов в ней много. По сравнению с Огнями. И жители радушные. Встретили нас словно дорогих гостей. Председатель сельсовета лично вышел нам навстречу, предложил пообедать. Накормили нас прямо в сельсовете. Председатель и его жена (просто «кровь с молоком», весёлая) расспрашивали про Ленинград, про то, как организуют такие экспедиции, трудно ли нам, городским, в их деревенских условиях, да и просто о жизни. Они же рассказали нам местную легенду. Или, пожалуй, притчу. Алтайцы, как, впрочем, и другие народы, всегда были склонны одушевлять явления природы. О реках я уже писал, а теперь запишу короткую, но очень мудрую историю.
Жил когда-то в тайге один охотник. Он надолго уходил в чащу леса. И вот однажды зашёл он так далеко, что не успел к ночи вернуться домой. Он очень устал и чтобы отдохнуть и выспаться нашёл старый кедр, такой старый, что хвоя, годами осыпавшаяся с его кроны, образовала у его ствола мягкую подушку. Охотник прилёг на эту подушку и быстро уснул. Проснулся он оттого, что услышал чей-то тихий разговор. Он прислушался и вот что услышал. Старый кедр жаловался молодому, что очень устал и не может больше стоять. Молодой кедр спросил удивлённо, почему же тогда он не падает, ведь пришла пора, и вчера он точно так же жаловался на усталость. На что старый кедр ответил, что упал бы ещё вчера, да под ним прилёг изнурённый человек. Услышав это, охотник встал, благодарно обнял ствол старого кедра и отошёл в сторону. Старый кедр вздохнул с облегчением и упал на землю.
Мне кажется, что это о том, как внимательно и бережно следует относиться ко всему, что тебя окружает. И быть благодарным за любую малость, за доброту. Впрочем, кто-то может усмотреть здесь иные смыслы.
Уезжали мы в прекрасном настроении. Завтра снова поедем в Комары, так как здесь оказалось много не просто старожилов, но и выходцев из разных губерний России со своими языковыми особенностями. Интересно, что они, почему-то никак не ассимилируют друг друга. Для обозначения одних и тех же предметов в одном дворе употребляют одни слова, в другом – другие, но при этом все всё понимают. Очень интересный феномен.
А ещё в этой местности, говорят, до сих пор живут шаманы. Вот бы увидеть хоть одного за «работой». Когда я на обратном пути спросил у Мефодича, не знает ли он какого-нибудь шамана, тот строго на меня посмотрел и сказал, что всё это антинаучные бабьи сказки. А потом разразился речью на тему «опиума для народа». Вот уж точно «умом Россию не понять»: Мефодич, у которого едва ли найдётся за душой два класса какой-нибудь церковно-приходской школы, рассуждает об антинаучной сущности шаманизма, да ещё в выражениях какого-нибудь лектора научпросвета. А может, он, и правда, лектора слушал? Приезжают же к ним с лекциями. Хотя бы из Бийского музея. Но удивила меня не только речь Мефодича – во время нашего разговора рядом сидел Дёма, и у меня создалось впечатление, что он мог бы привести доказательства обратного. Что-то мне подсказывает, что о шаманах он знает больше нашего проводника, и что неспроста он сегодня пропадал в лесу. Впрочем, пока это только мои домыслы.