Ты обязательно простишь
Шрифт:
Бия – вторая по величине река Алтая. Её название происходит, скорее всего, от слова «бий», что на местном наречии означает «господин». Очень верное название. Бия величественна, хотя и не широка. Красота такая, что сердце заходится. Смотришь на окружающее великолепие природы, и настолько сильный восторг охватывает, что, кажется, дыхание вот-вот остановится, в груди теснит до боли. Смотришь, смотришь, а наглядеться не можешь. Когда отплывали (правильно – отходили) над водою стоял туман. Потом он постепенно, как бы нехотя, стал расходиться, расступаться, рваться, уступая нашему движению. Вода, сначала тёмная, почти чёрная, начала светлеть и окрасилась (не могу подобрать точное слово – это было нечто необыкновенное), пожалуй, да, пожалуй, в лазоревый цвет. И вдруг, как-то сразу, резко в ней отразилось солнце. Мы все замерли, нет слов, чтобы передать то, что мы почувствовали. Уже только ради этого момента стоило отправиться в экспедицию.
Вечером, пока команда трудилась, мы вышли на берег. Местные жители встретили нас приветливо. Узнав, кто мы и откуда, разговорились с нами. Это было очень познавательно. Это они объяснили, что «бий» означает «господин». А ещё нам рассказали очень красивую легенду. Она пришлась мне по душе. Может быть оттого, что я со дня приезда в Бийск нахожусь в романтическом настроении. Но об этом потом. Сейчас, пожалуй, я запишу её. Своими словами. Так, как запомнил.
Давным-давно, уже никто и не помнит, когда это было, жил на свете богатый хан, которого звали Алтай. У хана была дочь, красавица, каких свет не видывал, по имени Катунь. А неподалёку от них жил пастух Бий. Увидела Катунь Бия и полюбила. Узнал об этом Алтай, сильно разгневался – не подобает дочери хана любить простого пастуха. И решил он выдать дочь замуж, как можно скорее. Катунь воспротивилась воле отца и сбежала из дома. Ещё больше разгневался хан и отправил войско в погоню за непокорной дочерью. Видя, что её вот-вот настигнут, обратилась Катунь в реку и бросилась со скал. Бий, который любил Катунь, тоже обернулся рекой. Алтай воздвиг на пути дочери скалы. И такие они были неприступные, что Катунь долго-долго билась о них. Когда силы уже покидали её, скалы всё же поддались её напору. Катунь вырвалась на свободу и слилась со своим возлюбленным в широкой долине.
Может быть, я не всё пересказал дословно, но смысл передал точно.
Сегодня мы покинули Усятское и направились в Лебяжье. Я по-прежнему восторгаюсь сказочным окружением. Мне доставляет огромное удовольствие общение с коллегами и попутчиками. Мы существуем как семь нот, как семь струн на одном грифе. Звучит претенциозно… Нет. Исправлять ничего не буду… Мы понимаем друг друга почти без слов. Отрадно, что и с присоединившимися к нам сотрудниками Бийского музея мы быстро нашли общий язык, даже подружились. Особенно с некоторыми.
А ещё с нами плывёт очень хороший мальчик – сын одной из местных музейщиц. Мы обещали сопроводить его к деду, который живёт в одной из деревень на нашем пути. Мальчик смышлёный, с явными математическими способностями. Ему всего десять лет, а он уже называет Карла Гаусса «королём математиков». Наверное, услышал от кого-то – не сам же придумал. Он знает о Пуанкаре и ленте Мёбиуса. Катерина взяла его под свою опеку, они всю дорогу о чём-то разговаривают, даже иногда спорят.
Про моё романтическое настроение. У неё удивительное имя, похожее на эхо в горах. Она, кажется, тоже обратила на меня внимание. Во всяком случае, я замечаю иногда её заинтересованный взгляд. Поговорить подольше нам пока не удалось. Мы только здороваемся. Несколько раз перекинулись парой слов о том, какая здесь изумительная природа, какой «звенящий» воздух, как здорово, что наше путешествие проходит по воде и ещё о чём-то, столь же «существенном». У нас впереди ещё много дней. Надеюсь… Впрочем, писать об этом не стоит.
Сегодня ночуем в Лебяжьем. Нас распределили по домам. Меня, Катерину и Азима, так зовут мальчика, поселили вместе. Мы представляем собой странную компанию: филолог-энтузиаст с далеко идущими планами, филолог-комсорг, кажется, приглядывающий за мной (или это по личным мотивам?) и юный математический гений. Завтра конец нашего водного пути – Усть-Кажа.
* * *
1973
В детском саду готовились к празднику Первомая. Руководила всем любимая Антошкина, да и Анькина, воспитательница Нинель Виленовна. Она поручила Антошке рассказать стихотворение Акима «Цветные огоньки». Дома он честно с помощью бабушки всё выучил, после чего принялся скакать по коридору из конца в конец, радостно выкрикивая: «Разные-Разные, Голубые, Красные, Жёлтые, Зелёные Воздушные Шары!». Слово «шары» он повторял по пять раз, растягивая последнюю «ы» насколько хватало дыхания. Бабушка Клавдия, бабушка Яна и дедушка Олис каждый по отдельности и все вместе просили его угомониться, но безрезультатно. Антошку переполняло беспричинно счастливое настроение. Если бы кому-то пришло в голову его связать, он и тогда не перестал бы восторженно вопить про шары. Хорошо, что Аньки не было дома – родители повели её к врачу – с двумя «бесенятами» сладу совсем бы не было. Наконец, не выдержал Демьян Силантьевич. Он вышел в коридор, поймал Антошку за руку на очередном стихотворном вираже, строго посмотрел на прыгуна и ровным тоном спросил:
– Что нужно сделать, чтобы ты перестал орать?
Антошка сначала не воспринял его вопрос всерьёз, но сбился с ритма и замолчал. В квартире стало слышно, как между рамами кухонного окна шуршит проснувшаяся от весеннего солнца первая муха.
– Я жду, – так же ровно произнёс Демьян Силантьевич.
– А-а… Э-э… – замялся Антошка. – А я же уже не ору… – он не мог понять, чего от него хочет этот дед.
– Может быть, мне поскакать вместо тебя? Посмотришь на себя со стороны.
– Э-э… – мальчишка явно был озадачен, он не знал, что отвечать. Он на секунду представил себе, как будет выглядеть старик, галопом несущийся по коридору, и неожиданно для себя хихикнул.
– Хихикаешь? Ну-ну… – из уст Демьяна Силантьевича это прозвучало угрожающе. Антошка притих.
И тут «ДД» вытворил такое… Его поступок оставил неизгладимое воспоминание у всех, кто присуствовал в квартире в тот момент.
Пока Антошка, вновь поставленный в тупик неприятными интонациями соседа, хлопал глазами, Демьян Силантьевич без предупреждения сорвался с места и помчался по коридору, сопровождая свой бег невообразимыми «коленцами» и дикими завываниями «Шары-ы-ы!!! Шары-ы-ы!!!». Во время своей выходки он удивительно соответствовал прозвищу «домовой», только это был какой-то взбесившийся домовой с развевающимися белыми космами и такой же белой бородой, прыгающей в такт безумной скачке. На новый шум из комнат повыскакивали обе бабушки и дедушка Олис. Узрев происходящее, они буквально онемели. Пока они приходили в себя, «ДД» прекратил показательное выступление, подошёл к Антошке и, как ни в чём не бывало, прежним ровным тоном спросил:
– Понравилось? – при этом его глаза казались совсем чёрными, как космическая пустота.
– Э-э… – снова промычал Антошка.
– Демьян Силантьевич, а что это сейчас было? – озвучил бывший у всех на устах вопрос Олис Тойвович.
– Наверное, воспитательный момент… – вместо «ДД» ответила Яна Ивановна. – Зато каков результат! Ти-ши-на!
– Надо было нам всем вместе… – Клавдия Васильевна не успела договорить, что надо было сделать всем вместе. Антошка перестал «экать» и выпалил:
– А подарите мне шарики! Пожалуйста! Разные-разные! Голубые, красные…
– Стоп! – воскликнул Олис Тойвович, чувствуя, что больше не выдержит бесконечного повторения дурацких стихов. – Стоп! Мы подарим тебе и Анечке шары. Какие хотите! Только помолчи, пожалуйста. Артист!
– Ну, вот и хорошо, вот и хорошо, – Демьян Силантьевич в последний раз сверкнул глазами на маленького соседа и ушёл к себе.
Внимание «артиста» переключилось на будущий подарок, и вирши были на время забыты. Вскоре вернулись младшие Карху. Анюта тут же прибежала к Вишнёвым и принялась возбуждённо рассказывать приятелю, как её возили в больницу, чтобы удалить гланды.
– Потому что у меня всё время ангины, а в больнице оказался карантин, а операцию отменили, – вывалила она информацию на своего друга. – Я теперь буду с гландами жить. А доктор сказал, что это, может, и лучше. Я не поняла, чего там происходит, но вроде гланды эти нужны там для чего-то. А ангины пройдут. Вот.
– А нам шарики подарят! Разные! Голубые! Красные! – тут Антошка почувствовал, что никак не может отвязаться от этих шариков. – Жёлтые! Зелёные! Воздушные шары!
– Правда? Кто подарит?