Ты плоть, ты кровь моя
Шрифт:
Однажды, когда Сьюзен прогуляла школу, чтобы встретиться с ним, своим любимым, он на свидание не пришел. При встречах на улице он отворачивался. Когда она набралась смелости и сама подошла к нему в пабе, где он сидел с приятелем, он рассмеялся ей в лицо.
Шесть недель она страдала, полагая, что сердце ее разбито, а потом однажды утром проснулась, оделась, переделала все дела, которые нужно было сделать, и вдруг обнаружила, что вовсе о нем не думает. В тот вечер, к полному неудовольствию отца, они с матерью все время хихикали, как две сестрички, несколько часов подряд проболтали на пониженных тонах, обнимаясь и плача.
Эти каникулы означали для нее новый этап жизни: в сентябре она начнет учиться в приготовительном колледже, а там в программе курсы
Надев два свитера, чтобы уберечься от пронизывающего ветра, дувшего с раннего утра, Элдер обошел оба пирса, прикрывавших внутреннюю гавань. Здесь поодаль друг от друга, упрятанные в свои «всепогодные» одежки, стояли рыболовы; удочки на ограждении, сигареты прикрыты сложенными чашечкой ладонями, так что тлеющие огоньки едва видно. Напротив рыбного рынка с рыбачьей лодки выгружали ночной улов, другая лодка подходила к берегу. Элдер знал, что в Великобритании каждый год пропадает без вести почти десять тысяч человек и что из этого числа почти треть так никогда и не удается ни выявить, ни найти.
Но он обещал ее родителям, что найдет ее, поклялся в этом, и в ответ был вознагражден доверием, ярко и даже жадно отразившимся на их лицах; но в глубине души он был уверен, что она давно мертва, тело так и не обнаружено, все еще ждет, пока его найдут – после стольких лет!
После завтрака Элдер добрался, преодолев примерно сто девяносто ступенек, до церкви и аббатства Святой Марии; на вершине утеса он обернулся назад, на минутку, чтобы посмотреть на город, на челюсти кита, белевшие на западном утесе, в дальнем конце гавани, на памятник капитану Куку, установленный неподалеку. За городом, за деревьями, отмечавшими долину Эск-Ривер, начинались моховые болота, мрачные и величественные под серым небом.
Он прошел немного в сторону от моря, пересек перерытое и грязное фермерское поле, прежде чем выйти на береговую дорожку, уводившую еще дальше. Оттуда оставалось с полмили до места, где Сьюзен видели в последний раз – на остром утесе, выдававшемся в море и покрытом клочковатыми зарослями травы, который затем почти отвесно обрывался вниз, к острым прибрежным камням. Место, конечно, было малопосещаемое, но не столь уж отдаленное – по дорожке во множестве бродили туристы, почти в любую погоду; и все-таки это произошло здесь, где-то между половиной четвертого и четырьмя пополудни, именно здесь Сьюзен Блэклок видели в последний раз и именно отсюда она – весьма впечатляющим образом – исчезла.
Миновав два выступа красноватого камня, что возвышались над поверхностью моря напротив Солтуик-Нэб, Элдер продолжил свой путь по направлению к парку аттракционов, где стояла целая коллекция белых фургончиков, сосредоточенных вокруг центральной площади, и несколько шатров, довольно смело разбитых на более высоком месте.
На первый взгляд здесь мало что изменилось: тот же магазинчик предметов первой необходимости, правда, с новой вывеской над входной дверью, маленькая прачечная, контора, столы для игры в пул, бар в клубе для семейных туристов все так же обслуживает посетителей. На клочке открытого пространства стайка ребятишек – человек шесть-семь – штурмует самодельные футбольные ворота, в которых стоит отчаянный папаша одного из них. Молодая женщина в отутюженной форме вопросительно подняла на него глаза – Элдер кивнул ей и продолжил свой путь. На самом дальнем пятачке, где стоял белый флагшток с развевающимся на нем «Юнион Джеком», [9] обозначая въезд для машин, он повернул назад и отправился обратно тем же путем, что пришел сюда.
9
«Юнион Джек» – государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.
В том
Хелен Блэклок стояла совершенно неподвижно, сложив руки на животе и четко выделяясь на фоне серо-голубого неба. Волосы ее казались теперь темнее, кое-где в них пробивалась седина. На ней были свободное пальто до середины икр, серые брюки, туфли на толстой подошве. Одета вполне разумно. Лицо, повернувшееся к Элдеру, было без косметики, вокруг глаз и рта – морщины, губы тонкие, неулыбчивые. Ей сейчас сорок пять, припомнил Элдер, или сорок шесть, а на вид гораздо больше.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу, он не знал, что сказать.
– Я…
– Я знаю, кто вы такой. – Голос ее звучал как удар кремня по огниву.
– Я вам кричал, но я не хотел вас напугать…
– Вы решили, что я собираюсь броситься с обрыва.
– Да.
– Если бы я решила это сделать, то давно бы бросилась.
Он посмотрел туда, где она положила цветы, уже немного растрепавшиеся под ветром, и она тоже обернулась, следуя за его взглядом.
– Я пыталась разбить здесь маленький садик, что-то вроде мемориала. Но это затруднительно, место слишком открытое, все, что здесь вырастает, срывают дети туристов и относят своим мамашам. Так что я теперь просто оставляю цветы, когда сюда прихожу. – Она помолчала. – Иногда ветер такой сильный, что буквально вырывает их из рук. И уносит прочь. Символично, вам не кажется?
Он придержал трос, пока она перебиралась на эту сторону ограждения.
– Что вы здесь делаете? – спросила Хелен Блэклок.
Элдер в ответ покачал головой:
– Не уверен, что и сам это знаю.
– Но вы же не случайно здесь оказались?
– Не случайно.
Над их головами кружили чайки, шумно безумствуя в воздухе.
– Вы собираетесь обратно в город? – спросила она, а когда он кивнул, двинулась вниз по дорожке.
Элдер пошел рядом.
У подножия лестницы, по которой они спускались почти молча, Хелен спросила Элдера, не хочет ли он выпить кофе. Заведение, которое она выбрала, снаружи выглядело довольно непрезентабельно – одно из многих, коими была забита улица для туристов, помимо магазинов, торгующих молочными ирисками домашнего приготовления, а также поделками из местного гагата, морепродуктами и антиквариатом.
Они сели за отделанный пластиком стол возле окна, показалась официантка – школьного возраста, медлительная, с печальными глазами. Единственный, кроме них, посетитель, пожилой мужчина в бежевой ветровке, сидел у боковой стены с чашкой чая и газетой «Сан».
Хелен достала из бокового кармана пальто пачку сигарет.
– Вами движет чувство вины?
– Вы так полагаете?
– А что мне еще думать?
– А как по-вашему, что я должен чувствовать?
– Не знаю. – Она вытащила сигарету из пачки, постучала фильтром по столешнице и отложила в сторону, так и не закурив. – Только я уверена, вы за все это время ни разу здесь не были.
Элдер кивнул.
– Четырнадцать лет! Ей бы сейчас было тридцать, Сьюзен. Тридцать – в прошлом марте бы исполнилось.
– Да-да.
– Вы думаете, она умерла, не так ли? Эти двое – Маккернан и другой… вы считаете, что это они ее убили. Как и ту, другую бедняжку. Люси.
– Нет доказательств.
– Да-да.
Официантка принесла им по чашке кофе на подносике, сахар в бумажных обертках, пирожное, которое Хелен заказала, но уже не хотела есть, и тост для Элдера.
– Вы что-нибудь узнали? Поэтому приехали? – Говоря это, Хелен вся подалась вперед, тон ее изменился, в глазах, словно незаживающая рана, появилось выражение ожидания, предчувствия.