Ты покоришься мне, тигр!
Шрифт:
Конечно, этот директор дурно думал о людях, или судил о них по себе и, уж конечно, все любил доводить до абсурда. Но, как ни прозвучит это дико, в чем-то он прав.
Действительно, боитесь опасности — работайте с овечками. А представьте себе, человек в диком лесу повстречался со зверями. Сейчас, когда так развит туризм, это вполне возможно. Один безоговорочно даст себя съесть, а другой, вспомнив, может быть, укротителя, вступит в борьбу и победит. Вера человека в свои силы — великий движущий стимул. Чтобы укрепить веру человека в свои силы, Ален Бомбар рисковал жизнью, переплывая океан в утлой лодчонке
Я считаю, что играть на опасности, смаковать ее — не достойно, но и подчеркивать несуществующую безопасность тоже не следует. Бесполезно прикрашивать правду таком номере, как укрощение хищников.
Не могу одобрить дрессировщиков, которые ходят по улицам со львами и тиграми на поводке, разъезжают с ними на автомашинах, приводят на пляж. Для таких прогулок приспосабливают либо слабых, либо молодых зверей. Но тогда непонятно, почему вечером этого же зверя показывают из-за железной решетки с брандспойтами и револьверами наготове. Реклама — вещь нужная, но таких жертв она все-таки не стоит.
Итак, риск. Он есть, он непременное условие нашей профессии. И ни скрывать его, ни подчеркивать не нужно. Впрочем, иногда приходится и подчеркнуть. Не для того, чтобы пощекотать нервы зрителей, а чтобы дать им понять истинную ценность трюка, чтобы они могли полнее оценить достоинства артиста и зверей. Лишь понимая это, они подучат большее удовольствие.
Я стал пробовать со зверями разучивать сценки, в которых они непокорны, не подчиняются, огрызаются, примерно такие, как когда-то с леопардом Фифи перед шестом.
Провоцировать зверей на настоящую драку небезопасно. Она может кончиться больницей для меня и рваными ранами для них. Но ведь все это можно проделать и без насилия, в которой всегда для обеих сторон таится опасность. Об этой опасности для меня зрители порой забывают, устремив все внимание на зверей! Может быть, они так во мне уверены? Я им благодарен — это лучшая для меня похвала. Но опасность от этого не уменьшается.
Случаются счастливые моменты, когда придуман трюк, легкий, не опасный, требующий минимума усилий, но вы глядит он эффектно и опасно. С подобными трюками забот мало: разучил их со зверем и исполняй себе спокойно.
Бывает, самая пустяковая вещь кажется зрителю и опасной и трудной. Взять хотя бы трюк на «оф», когда зверь становится на задние лапы, «служит». Он очень распространен, его исполняют в каждом «хищном» номере. У меня его делают все звери, и на пирамиде и на манеже. Один в этом трюке красив, другой похуже, все зависит от сложения зверя. Но научится ему очень легко даже малоспособных, а впечатление он производит всегда и вызывает шумные аплодисменты. Думаю, что здесь получается психологический эффект: ну как же! Такой мощный зверь, такой грозный, опасный, и вдруг «служит», как простая собачонка. К эффектным трюкам можно отнести следующие: «тигр в воде», «лев на лошади», «тигр на лошади». (Тигра на лошади в России впервые показывал дрессировщик Косми.)
Не так давно в одной газете было написано, что дрессировщикам всего мира снится трюк «тигр в воде». Но еще в журнале «Берлинер иллюстрацион» за 1954 год была помещена фотография женщины, купающейся вместе с тигром в аквариуме.
Что же касается трюка «тигр или лев на лошади», то и здесь, говоря откровенно, дрессировка на две первые буквы азбуки. Скорее, это достоинство лошади, что она не боится своего седока, которому ничего другого не остается, как крепко вцепиться в специальную попону ногтями, чтобы не упасть. Здесь есть кропотливая работа по приучению хищных зверей и домашних животных друг к другу, но трюка как такового нет. Хотя всегда есть опасность, что зверь набросится на лошадь, как случилось однажды в номере А. Н. Буслаева.
Но существуют трюки по-настоящему опасные, они внешне маловыразительны, и зрителю степень их риска не видна. Вот тогда-то и приходится подчеркивать их особенность, несмотря на большое напряжение дрессировщика.
Есть у меня в репертуаре такой трюк: три тигра стоят на козликах в ряд. В середине Бемби, а по краям Карат и Акбар. Я сажусь верхом на Бемби. Человек оседлал хищника — таков смысл этого трюка.
Сидеть на тигре очень трудно, потому что кожа его соскальзывает с костяка, и я могу от неожиданного движения упасть прямо под морды тиграм. Кроме того, ноги мои находятся в непосредственной близости от тигриных клыков, и выгодой этого положения Акбар не раз уже пытался воспользоваться. Но про все опасности знаем только я и тигры. Зрителю они не видны и требуют специального обыгрывания, которого мне пока найти не удалось.
Или такой пример. Ирина Николаевна Бугримова качается со львом на качелях. Зверь без лонжи, но ведь ему может не понравиться это занятие, и он захочет выместить свою досаду.
Опасность возникает в номере гораздо чаще, чем замечает зритель. Но я стараюсь, чтобы публика видела только то, что нужно, что выгодно мне. О чем-то зрители, конечно, догадаются, хотя бы по настойчивости или по моему возбужденному виду, но они не всегда улавливают, в каких взаимоотношениях я нахожусь со зверями в данную минуту, и мои предупредительные меры кажутся им подчас странными.
Например, зверь задумал что-то плохое по отношению ко мне или к своему соседу. Я замечаю у него явные позывы к нападению. Но зритель не видит, у него нетренированный глаз. Я спешу пресечь намерение зверя в зародыше. Тушировкой переключаю его внимание, отвлекаю его от желания напасть — совсем как ребёнка. Зрители часто объясняют тушировку по-своему, иногда даже моей жестокостью.
Итак, риск. Это непременная принадлежность почти любой специальности в цирке. Без риска нет в цирке творческой жизни. Первый же вход в клетку к хищникам — риск. Пребывание в клетке — балансирование на лезвии ножа. Это — будни моей профессии, опасные романтические будни. Оставшись после первого нападения живым, я ощутил в себе чувство уверенности в том, что всегда справлюсь со зверями.