Ты полюбишь
Шрифт:
— Инна, — наигранно спокойно прошептал ей на ухо, — ты мне сама скажешь? Или мне самому выяснять?
— Сашенька, — руками она пыталась отстраниться от него, вот только теперь он — непробиваемая скала с мышцами и хваткой дикого зверя, — я правда не знаю о чем ты. Если не ты дарил, то я не помню. Может быть Леся одолжила…
— Хорошо, — оттолкнул ее, чтобы посмотреть в глаза, — если я узнаю, что …. — Саше даже не нужно было договаривать, потому что его мысли сейчас были предельно прозрачны и понятны.
— Саша, не верь слухам. Прошу.
— Значит про слухи ты в курсе? Может тогда ты мне объяснишь, откуда
— Не знаю. Наверно, из-за Леси, она никогда не отличалась умением правильно выбирать партнера, — сказала Инна, уходя на кухню и щелкнув кнопкой чайника.
— Может быть тогда ты не умеешь правильно выбирать подруг… Подумай над этим! — закончил Саша, уходя из дома, хлопнув дверью.
Жаркое лето, когда в утренние часы уже невозможно было находится на улице, когда тебя окружали только каменные высотки без возможности вдохнуть воздух полной грудью, сменилось прохладной осенью. Немногочисленные деревья столицы окрасились то в красные, то в желтые цвета. Затяжные дожди смывали пыль и несбыточные летние мечты, а в лужах отражались сизые и тяжелые осенние тучи. Тренчи, такого узнаваемого цвета “кэмел”, то ныряли в метро, то спешно выныривали, раскрывая яркие зонты, которые яркими пятнами тянулись вдоль узких улочек. Звук каблуков стал тяжелее и звонче, когда летние туфли сменились на закрытые и высокие сапожки.
Сегодня Саша закрыл очередной важный контракт с бельгийцами, с которыми он работал с середины лета. И вот, наконец, стороны договорились и закрепленный подписями с двух сторон договор положил начало новым направлениям в работе. Саша со своими деловыми партнерами решили скрепить свои договоренности очередным походом в ресторан. Небольшой компанией они отправились в небольшое и тихое место, недалеко от офиса.
И казалось все было замечательно в его жизни: работа, которая доставляет удовольствие, новые перспективы, которые открываются, Инна, с которой больше не было ни ссор, ни каких-то недомолвок. У Саши даже иногда были мысли о том, что, она — та самая женщина, с которой он готов быть до конца. Жениться, растить детей, сидеть у камина холодными зимними вечерами; лабрадор, лающий когда приходишь с работы и дети, висящие на шее и непрерывно рассказывающие о том, как прошел их день. Почему нет?
В тот вечер, когда бельгийцы уже испробовали все модные шоты и традиционные русские закуски, Саша вальяжно и расслабленно откинулся на кресло, закрыл глаза в надежде, что через пару часов он окажется дома, ляжет к своей любимой женщине в кровать, которую так тщательно она выбирала, зароется в ее темные волосы, в жидкий шелк: длинные, блестящие, проскальзывающие сквозь пальцы, приятно пахнущие ванилью. А потом будет любить ее долго, мучительно, нежно и одновременно страстно и жадно, как можно любить только свою женщину. Да, именно так Саша видел себе этот вечер и ночь.
“Приезжай ко мне. Срочным разговор”
Сообщение от Ромы, с которым он после последнего их разговора, общался очень натянуто и через силу, пришло, когда Саша уже расплатился по счету и собирался заглянуть в палатку с цветами. Инна всегда любила кроваво-бордовые розы. С крупными бутонами и ярко-зелеными листьями.
Нет, в такой вечер общаться не хотелось уже ни с кем, кроме своей женщины. Даже с ней хотелось больше не общаться, а целоваться. Умопомрачительно. Долго. Страстно. Проигнорировав
Такси подъехало ровно через пять минут. Он не собирался задерживаться еще где-то. Быстрее. К ней. Домой. Поток машин, который тянулся в обе стороны, заставляли время идти все медленнее, будто руководили этим временем. Звук клаксонов и отборный мат, когда один красный мини купер расчертил свою кроваво-красную полосу на серебристой ауди в попытке перестроиться.
— На перекрестке направо, — решил Саша.
Всего на минуту к нему забежит. Даже меньше. Это ведь ненадолго.
— По другому адресу?
— Да.
Такси остановилось аккурат напротив подъезда. Это ведь замечательно! Не надо времени тратить, чтобы еще дойти до подъезда. И как хорошо, что современные дома бизнес-класса имеют на первом этаже охрану, которая открывает двери, лишая возможности набирать кнопки домофона. Рома жил на десятом этаже. Если лифт проезжает один этаж за пять секунд, то до его квартиры он поднимется за пятьдесят секунд. Саша уже все посчитал. Темно-коричневая дверь с классической вырубкой в стиле древней Греции. Квартира номер 132. Странно, что его стук в дверь остался без ответа.
Длинный коридор, который сейчас не освещался, выглядел как тоннель, в конце которого было тусклое освещение — спальня. Пройдя тихо, сам не зная зачем, к дверному проему, Сашино сердце превратилось в ту чашку, которую он разбил о стену: вдребезги, на осколки. Только сейчас это были мелкие, очень острые осколки, вонзающиеся в его тело глубоко, до сочащихся кровяных потоков из раны.
Пошлые стоны, которые она издавала резонировали с такими же пошлыми и влажными шлепками двух тел. Его рука перехватывает ее по-женски миниатюрные и аккуратные ручки вверх над головой, чтобы зафиксировать, а другая рука вдавливает голову в подушку, делая общую картину порочной и жесткой.
— Когда ты уже скажешь, что ты шлюшка?
— Да! — хрипло и гортанно ответила Инна.
— Тогда говори ему, — и резко поворачивает ее голову в направлении двери, — повтори! — уже крикнув произнес Рома.
Последний осенний лист, который упал под ноги в уже морозный ноябрьский день покрыл его инеем. Холодный и тонкий слой льда. Еще такой хрупкий, но уже пронизывающей своей бездушностью. Листик, который почему-то сохранил свой первозданный зеленый цвет. Он не такой сочный майский зеленый листочек. Это уже глубокий, насыщенный, с явными прожилками зеленый цвет. Его не тронули краски осени, будто кто-то хотел сохранить его индивидуальность.
Зеленый цвет глаз потух вместе с тем зеленым листочком, который просто затерялся среди других таких же уже ненужных. Остался только холод. Холод ноября, когда зимний снег еще не может смягчить резко наступившую стужу и промозглость. Холод ноября, когда никакое тепло не может согреть. Уже не сможет.
Саша стоял, оперевшись спиной о стену. Он молча наблюдал, как его друг трахал его женщину. Его любимую женщину.
— Понравилось? — бездушно спросил Саша.
— Саша! Саша, пожалуйста! Я тебе объясню! Саша, — уже истерично плача пытается оправдаться Инна.