Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
Лузгая семечки и наблюдая за подъезжающими машинами, Ивана и Федя пятый день дежурили на автостоянке перед супермаркетом «КУПИСАМ». И на пятый день были вознаграждены за упорство — тут появился знакомый «форд» с номером «ВУ 651 ПО».
— Все, пошли! — решительно сказал Федя Иване.
— Нет, я боюсь, — вдруг струсила она.
— Опять?
Меж тем машина запарковалась, из нее вышли Карпатый и 14-летний подросток.
Федя и Ивана
А Карпатый и подросток уже зашли в магазин.
Федя и Ивана последовали за ними.
В магазине, взяв тележку, Федя и Ивана нашли Карпатого в вино-водочном отделе. Делая вид, что изучают марки выставленных на полках вин, Федя и Ивана приблизились к нему. А Карпатый, стоя у витрины дорогих подарочных коньяков, обсуждает их с 13-летним подростком.
— А если б у тебя был день рождения, ты бы что хотел в подарок? — говорил подросток.
— Ну я! — отвечал Карпатый. — Я люблю текилу! Но не такую, как тут, а голубую. Которую я из Мексики привожу. А Сорока текилу не пьет.
— А что он пьет? — спросил 13-летний. — Ты же с ним двадцать лет дружишь — должен знать…
Тут к отделу подошел Царицын, и тоже с тележкой.
— О-о! Кого я вижу?! Привет! — сказал он.
— Здравствуйте, дядь Женя, — ответил 13-летний.
Царицын пожал руку Карпатому, похлопал по плечу 13-летнего.
— Растешь, Витюша! — И Карпатому: — Ну что? Выбрал? А давай мы Сорокину от нас двоих купим. — Он взял с полки коллекционную водку в роскошной подарочной коробке с хрустальными рюмками. — Например, эту «Царскую».
Но Карпатый язвительно усмехнулся:
— Ага, счас! Ты Царицын и водка «Царская». Получается твой подарок за наши бабки.
Царицын поставил водку на место.
— Извини, не подумал. Тогда действительно вы свой подарок покупайте, а я куплю что-нибудь другое, не алкогольное. Пока! До завтра. Встретимся в «Речном».
И Царицын ушел.
— Па, по-моему, он обиделся, — сказал 13-летний Витюша.
— Он? — улыбнулся Карпатый. — Да нет! Мы с ним и Сорокой неразлейвода! В таких заворотах бывали!
Он поставил в тележку большую коробку с подарочным виски и направился к кассе. Федя и Ивана двинулись следом.
— В каких? — спросил на ходу Витюша у отца.
— Мал еще, — ответил Карпатый. — Вырастешь, расскажу.
— А я и сам знаю, — ухмыльнулся Витюша.
— Что ты знаешь?
— А я у бабушки одну газету видел, старую…
Карпатый разом остановился, дал сыну подзатыльник.
— Заткнись! — И, оглянувшись по сторонам, понизил голос: — Ты чё при людях? Я ж депутат!
Тут за окном магазина громыхнул гром, это в городе начиналась весенняя гроза.
Весенняя гроза секла окна библиотеки и стучала по ним ветками уличных деревьев.
В пустом библиотечном зале Ивана листала подшивки старых, тринадцатилетней давности, газет. Эти пожелтевшие страницы пестрели броскими заголовками тех сумасшедших времен:
«БАНДЫ ЗАКАЕВА И ГЕЛАЕВА ЗАХВАТИЛИ УРУС-МАРТАН»
«Теракт в токийском метро! Погибли 11, пострадали 5000!»
«ЕЩЕ ОДИН МАНЬЯК В НАШЕЙ ОБЛАСТИ!»
Наконец Ивана находит то, что ищет, — заметку с хлестким заголовком:
СВАДЬБА ИЛИ СРОК!
17-ЛЕТНИЙ СЫН ГЕНЕРАЛА СОРОКИНА ЖЕНИТСЯ, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ СРОКА ЗА ИЗНАСИЛОВАНИЕ
Ивана, помертвев, стала читать эту заметку, но тут к ней подошла старушка библиотекарша:
— Девушка, восемь часов, мы закрываем.
— Еще минутку, — попросила Ивана. — Пожалуйста!
Библиотекарша заглянула на газетную страницу и сказала печально:
— Да, вот мы в какое время живем. Эти мерзавцы втроем девочек портили, а генерал их отмазал. Только тебе-то это зачем?
— Нет, это я случайно… — ответила Ивана.
— Все, заканчивай.
Библиотекарша ушла в книгохранилище и стала щелкать там выключателями, выключая свет.
А за окнами продолжалась гроза, и при очередном раскате грома Ивана решительно вырвала из газеты кусок страницы с роковой заметкой.
В пустом парке было темно, мокро и мусорно после грозы.
Ветер скрипел железяками мертвых аттракционов, раскачивал люльки чертова колеса и редкие фонари в темных аллеях.
Стоя под вышкой для прыжков с резиновым канатом, Ивана достала из-за пазухи фломастер и кусок газеты с роковой заметкой, написала на этом куске:«Все, мама! Я улетела! Ивана…», спрятала газету за пазуху и решительно полезла вверх по мокрым перекладинам металлической лестницы. Порой ее руки соскальзывали с этих перекладин и казалось, что она сорвется. Но она продолжала взбираться все выше.
С высоты ей открылся темный, в редких огнях ночной город над рекой.
В голове гремела музыка группы «Дважды два».
Наконец Ивана достигла верхней площадки — крохотной, два на два метра. Вылезла на эту площадку, легла на ней, отдышалась, а затем встала в полный рост и распахнула руки, как для полета.
Ветер тут же надул ее кофту и рукава.
Ивана наклонилась навстречу ветру и сделала шаг вперед.
Теперь она стояла на самом краю площадки, в последний раз посмотрела на город, на дальний пароходик на реке и вниз, на черную землю.
— Ну! — громко сказала она самой себе. — Прыгай же, дура! Прыгай! — и расплакалась. — Я не могу… — и тут же озлобилась: — Можешь! Давай! Ты никто! Ты выблядок! Прыгай!