Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
— Это не всё. Еще две вещи. Во-первых, имей в виду: я знаю, где твои украинские поставщики взяли эти танки, пушки и все остальное. Под Харьковом, на складах бывшей советской базы. Вы сначала вывезли это оттуда, а потом устроили там пожар и все списали, будто оно сгорело. Но если с моим отцом что-то случится… Ну, ты понял… Бросай мне свои трусы. — И, спрятав мобильник, прикрикнула: — Давай бросай!
Жора вынужденно бросил ей свои плавки, она поймала их свободной от «браунинга» рукой.
— Гуд!
И, брезгливо держа двумя пальцами Жорины плавки, Ольга вышла во двор, по той же кипарисной аллее проследовала к воротам и калитке. Возле калитки остановилась, посмотрела в объектив камеры слежения и демонстративно положила Жорины плавки на цветочный куст. Затем подошла к калитке, направила браунинг на магнитный замок и спросила в невидимый микрофон:
— Стрелять? Или откроешь?
Калитка стала автоматически открываться, но Жорин голос сказал по радио:
— Подожди, я маю вопрос…
— Ну? — задержалась Ольга. — Что?
— Ты сказала «во-первых». А шо во-вторых?
— А-а! — Ольга усмехнулась. — Во-вторых, я тебе советую сделать обрезание.
— Что?! — изумился Жорин голос. — Навищо мэни обрезание?!
— Ну, прежде всего это красиво… — И Ольга, выйдя из калитки, умело разрядила «браунинг», швырнула его через плечо обратно на территорию виллы.
Греческий таксист испуганно смотрел на это из окна своего старого «мерседеса».
Ольга села в такси, закрыла дверь.
— Let’s go!
— Ты… — в ужасе сказал таксист. — Ты его убила?
— Пока нет. Поехали.
Таксист, облегченно выдохнув, перекрестился и тронул машину.
— Святая Мария… — бормотал он. — Нет, больше я ваши самолеты не встречаю…
Машина помчалась в сторону Афин. Но, увидев дорожный указатель с надписью «ATHENS», Ольга сказала:
— Нет, мы не едем в Афины. Любой другой аэропорт.
— Понял… — послушно откликнулся таксист и круто свернул под указатель «SALONIKI».
Держа на руках поднос с вареной головой барана и бараньими яйцами, Махмуд поднялся в ходовую рубку «Антея» и протянул поднос капитану. Казин посмотрел на него с недоумением.
— Голова барана и бараньи яйца! — с торжественной улыбкой на своем черно-шоколадном лице сказал Махмуд. — За то, что ты меня вылечил! По нашему обычаю — самый большой знак уважения! Кушай!
— Спасибо, рахмат, — ответил Казин. — Ты правда хочешь отблагодарить за то, что я тебя вылечил?
— Конечно! Проси что хочешь! Только не проси, чтоб я вас отпустил.
— Понимаю. Верни нам икону.
Махмуд с секунду пристально смотрел ему в глаза, затем повернулся к одному из постовых охранников, что-то резко сказал ему по-сомалийски, и охранник выбежал из ходовой рубки.
А
— Как это едят?
— Очень просто, смотри… — Махмуд достал финский нож и одним ударом вспорол баранью голову, вывалил на блюдо мозги.
Тут прибежал запыхавшийся охранник с иконой Николая Чудотворца в руках. Махмуд кивком показал, чтобы он отдал ее капитану.
Взяв икону, Казин осторожно обтер ее рукавом и вместе со старпомом повесил в угол, на место. А повесив, оба — и Казин, и старпом — перекрестились и поклонились Святителю.
— Спаси и сохрани…
И в тот же миг по динамику УКВ прозвучал голос радиста фрегата:
— Капитан «Антея»! Капитан «Антея»! Фрегат Евросоюза вызывает капитана «Антея». Прием.
Казин вопросительно посмотрел на Махмуда.
— Можешь ответить, — щедрым жестом отмахнулся тот.
Казин взял микрофон УКВ.
— Фрегат Евросоюза! Я капитан «Антея». Прием.
— Капитан «Антея», вас вызывают Афины, Греция, — сказал радист «Сириуса». — Соединяю.
Вслед за этим послышался другой мужской голос:
— Алло! Алло?!
— Слушаю вас. Говорите, — сказал Казин.
И в далекой Греции Жора Степанюк-Стефандополус, лежа в шезлонге у своего плавательного бассейна, сказал в телефонную трубку:
— Слухай, мужик! Ты капитан?
— Да, — удивился Казин. — Слушаю вас.
— Скажи этим макакам, блин, шо пятьдесят лимонов не катит! Не катит, бабэнэ?
— А кто это говорит?
— Это я говорю, я! Жора Степанюк. Ну, Георгий Стефандополус. Короче, хозяин груза.
— Одну минуту! — быстро сказал Казин и повернулся к Махмуду, пояснил по-английски: — Это поставщик оружия, хозяин груза. — И снова в микрофон: — Мистер Стефандополус, тут рядом со мной сомалийский командир, будете с ним говорить?
— Да на хрен он мне нужен?! — отозвался Жора. — Просто скажи ему: пусть передаст своим козлам, хто там над ним, шо пятьдесят лимонов не катят! И усё, понял?
— А сколько вы готовы заплатить?
— Да ни хрена! — Жора, распаляясь, встал и пошел вокруг бассейна с трубкой в руке. Но сказал приватно, понизив голос: — Слушай, капитан! Имей у виду: сомалийцы — это фуфло, просто быки. А усем пиратством там белые заправляют, у том числе наши. Они при эсэ-сэ-сэр братску помош оказували, шось-то строили там. А когда эта сэ-сэрия накрылась, они там зостались и усэ, шо построили, захапали. А зараз и пиратство крышуют, догоняеш? Но мы им ничого платить не будэм — у мэнэ весь груз застрахован на десять лимонов. Капито? Так шо выгрузи оте сраные танки, и хай воны катаются у них по своей Сомалии. А мы получим страховку, и ты у доли. Усек?