Ты только попроси
Шрифт:
— Я с ней не встречаюсь.
Гнев застилает ему глаза, и он цедит сквозь зубы:
— Не ври мне, черт побери!
— Я тебе не вру. Она ходит в тот же спортзал, что и я, и мы там пару раз виделись. Больше ничего.
Момент кажется мне подходящим для того, чтобы рассказать ему то, о чем я так долго умалчивала, но Эрик вдруг взрывается.
— Черт побери, Джудит! Я ненавижу ложь. Почему ты не сказала, что вы знакомы, когда мы были с ними в отеле?
— Я не… не знаю… я…
Не контролируя себя, Эрик отходит на несколько
— Джудит, тебе лучше уйти. Я сейчас очень зол и не хочу разговаривать.
— А я хочу разговаривать и не желаю оставлять неразрешенным вопрос, как ты обычно делаешь, когда сердишься.
— Джуд… — рычит он.
— Эрик, мы должны поговорить! Ни к чему не приведет, если все так и останется. Разве ты этого не понимаешь?
Он сжимает голову руками, и я понимаю, что он плохо себя чувствует. Он открывает несессер, берет несколько таблеток. Меня это тревожит, я не хочу, чтобы он страдал. Он выходит из спальни, оставив меня одну. Машинально надеваю туфли и тоже выхожу. Эрик стоит на террасе и всматривается вдаль.
— У тебя болит голова?
— Да.
— Ты и вправду хочешь, чтобы я ушла?
— Да.
— Эрик, дорогой, я не знаю, что там тебе наговорили, но это неправда, поверь мне.
— Я скажу Томасу, чтобы он отвез тебя домой.
— Нет.
— Да. Он отвезет тебя домой. Пока, Джуд, до завтра.
Он не смотрит на меня, не двигается, и я в конце концов покоряюсь. Разворачиваюсь и с тяжелым сердцем ухожу.
62
Раздается какой-то шум, подскакиваю на кровати и понимаю, что звонит телефон.
Смотрю на часы: половина шестого утра.
В испуге лечу к телефону. Если кто-то звонит в такое время, значит, случилось что-то плохое.
— Да?
— Булочка… это я.
Сестра?
Я убью ее… Убью! Но когда слышу всхлипывания, мне становится страшно:
— Что такое? Что с тобой?
— Мне плохо… очень плохо. Я поссорилась с Хесусом. Он ушел из дому в девять и до сих пор не вернулся, посмотри, который час…
Она безнадежно рыдает в трубку, а я пытаюсь ее успокоить:
— А где Лус?
— Она ночует у подружки. Джуд, пожалуйста, приезжай!
— Ладно… сейчас приеду.
Кладу трубку и тяжело вздыхаю. Опять сестра со своей истерикой… Хорошо еще, что сегодня суббота и мне не нужно ехать на работу. Может быть, позвонить Эрику? Может, он уже проснулся? Все же решаю его не беспокоить. Зная его, можно быть уверенной, что он будет злиться целый день. Быстренько умываюсь, чищу зубы, натягиваю джинсы, майку и пиджак, так как на улице прохладно.
Завожу двигатель, включаю радио и напеваю песенку. Сестра живет недалеко, но в такое время пешком лучше не ходить. Вижу свободное место для парковки, останавливаюсь, включаю заднюю передачу и, когда смотрю в зеркало заднего вида, у меня замирает дыхание при виде того, как позади меня виляет машина и в конечном
Бормотание… бормотание… я слышу бормотание.
Не могу открыть глаза, мои веки такие тяжелые… Я не понимаю, ни где я, ни что со мной. И тут вспоминаю, как мою машину протаранил какой-то автомобиль. Значит, я попала в аварию. Шум сирен заставляет меня резко открыть глаза. Я в машине скорой помощи, и на меня смотрят двое мужчин, держа в руках марлевые тампоны, испачканные кровью.
— Вы нормально себя чувствуете, сеньорита?
— Да… не… не знаю…
— Как вас зовут?
— Джудит.
— Очень хорошо, Джудит, не пугайтесь. Парни, которые немного перебрали, столкнулись с вашей машиной. Мы отвезем вас в клинику на осмотр.
— Это моя кровь?
Один из фельдшеров кивает.
— Да, но не волнуйтесь.
— Откуда эта кровь?
— С носа и губ. У вас не открылась подушка безопасности, и вы ударились о руль, но не переживайте, ничего серьезного.
Вдруг я слышу крики и быстро их узнаю. Это моя сестра! Пытаюсь приподняться, чтобы она меня увидела и знала, что я в порядке, но не могу. У меня чертовски болит шея.
— Пожалуйста, там визжит моя сестра. Вы можете ее впустить, чтобы она увидела меня и успокоилась?
Молодой человек улыбается:
— Конечно. Если хотите, она может поехать с вами в машине «скорой помощи».
Через пару секунд появляется сестра, бледная как стена. Она видит меня, и ее крики переходят в жалобные стоны.
— Ай, боже мой!.. Ай, боже мой! Булочка… что же с тобой произошло? Ты в порядке? Это моя вина, моя вина! Это я попросила тебя приехать ко мне. О боже мой! Когда я услышала сирены и увидела машину… О боже! Если бы с тобой что-то случилось, я бы умерла, я бы умерла!
Увидев ее истерическое состояние, один из фельдшеров обращается к ней:
— Если вы не успокоитесь, нам придется лечить вас. С вашей сестрой все хорошо. Ее машину ударили сзади, но девушка в норме, успокойтесь.
— Ракель, — сквозь боль бормочу я. — Угомонись, ладно?
Она кивает, но по ее щекам льется поток слез, она берет меня за руку, и машина трогается. Приехав в отделение неотложной помощи, поворачиваюсь к ней и говорю:
— Возьми мою сумку и не звони папе. Не нужно его тревожить, договорились?
Всхлипывая, сестра кивает, а фельдшеры увозят меня в приемную. Мне делают несколько рентгеновских снимков шеи и плеча. У меня все болит, я очень устала, мне хочется поскорей отсюда уехать, но все идет так медленно… так медленно.
Когда через три часа я выхожу с ортопедическим воротником на шее, шишкой на лбу и с распухшими губами, к своему удивлению, вижу сестру, Хесуса и… Эрика.
Первым ко мне подходит Эрик. На его лице страх. Он осторожно меня обнимает, но ничего не говорит. То, как он меня держит, многое мне объясняет. Его объятие так долго длится, что мне приходится произнести: