Ты только живи
Шрифт:
Небольшая комнатка, в углу которой скучала за столом симпатичная женщина лет тридцати, была забита всякой всячиной. Морские раковины всех форм и размеров соседствовали со статуэтками, изображавшими богов и богинь, разнокалиберные вазы теснили на полках расписанные греческими мотивами шкатулки, в обилии имелись блюдца, кружки, пепельницы, подсвечники, брелоки, бусы, браслеты, открытки, туристские буклеты, книги по истории и искусству Греции на многих языках.
Женщина подняла глаза и, по каким-то неведомым признакам признав во мне иностранца, сказала по-английски:
— Хелло. Уот кэн ай ду фор ю? [4]
—
— Джаст лукинг [5] , — произнес я универсальную формулу, которой с успехом пользовался во время своих командировок в Иран и Пакистан.
— О'кей, о'кей, — проговорила женщина. — Уэлкам [6] .
— В это время, наверное, совсем мало туристов? — спросил я.
4
Здравствуйте. Чем могу служить?
5
Я просто смотрю (англ.).
6
Пожалуйста (англ.).
— Мало, — согласилась она. — Сезон откроется только в конце мая — начале июня. Правда, и сейчас, если погода хорошая, на выходные, бывает, приезжают студенты, школьники.
— На что же вы живете?
Моя собеседница хитро улыбнулась:
— Нас, греков, три летних месяца кормят целый год.
Я повертел в руках небольшую вазу с изображением парочки, занимающейся любовью, и надписью «Древнегреческая эротика», поставил на место и констатировал:
— В общем, летом весело, зимой скучно: никаких событий.
— Никаких, — кивнула она. — Впрочем, бывает, что и случаются: и хорошие, и плохие.
— И плохие? Неужели в таком райском уголке может случиться что-то плохое?
— Редко, но может, — подтвердила моя собеседница. — На днях, например, возле Керасии нашли труп.
— Труп? — переспросил я, решив, что женщина не совсем правильно произнесла какое-то другое английское слово. — Мертвое тело?
— Да. Мертвое тело, — подтвердила она. — Э… как это по-английски? разлага… разложи… — ей так и не удалось одолеть трудное слово. — Ну, в общем, которое долго лежало и гнило. Вроде, наткнулся на него местный пастух, точнее, его собака. Для Греции любое подобное происшествие — сенсация. Мы здесь живем тихо и мирно.
— А что такое Керасия?
— Да небольшая деревушка, здесь, на острове.
— На берегу моря? — спросил я с внезапно проснувшейся тревогой.
— Не сказала бы, — женщина подумала немного. — Нет, Керасия от побережья довольно далеко, несколько километров.
— А от Лаккомы?
— Да что вы! — она засмеялась. — Керасия, считай, на противоположной стороне острова. А почему вы спрашиваете?
— Просто… я разыскиваю одного парня. Моего приятеля.
— Тогда не переживайте. Тело принадлежит женщине.
«Вот и хорошо», — подумал я. Нет, конечно, плохо: кому-то она, эта женщина, тоже была дорога. Но я думал об Инне.
Лида, очевидно, не понимая ни слова из нашей беседы, листала какой-то буклет.
— Все, больше ничего не знаю. Плохая тема для разговора. Лучше купите у меня что-нибудь, — добавила моя собеседница с улыбкой.
Я выбрал брелок в виде забавной черепашки за два евро: действительно, уходить без какой-то, хотя бы мелкой покупки было не совсем удобно.
— О чем вы с ней говорили? — поинтересовалась Лида, когда мы вышли на улицу.
— Сначала так, по пустякам. А потом — потом она сказала, что здесь недавно нашли труп. Если бы ты знала, как я перепугался! — честно признался я. — Подумал: не тот ли это, кого мы разыскиваем? Оказалось, женский.
Да, я вроде что-то такое слышала в Александруполисе, — кивнула она. — Но вообще-то Греция очень спокойная страна. Я же говорила вам: если кто и имеет здесь проблемы с законом, так это приезжие — албанцы, пакистанцы там всякие. Здесь же их — как это говорится? — пруд пруди.
28
Лида не хотела брать с меня ни копейки — точнее, ни евроцента.
— Игорь, достаточно и того, что вы оплатили мой проезд и комнату! — заявила она.
— А работа? Вы же переводили!
Девушка лишь махнула рукой.
— Да какая там работа… Больше прогулка. Знаете, я живу здесь уже восемь лет, а на Самотраки была только один раз, еще школьницей. С вами — второй.
Но я почти насильно сунул ей в ладонь бумажку в двадцать евро. Мы договорились, что если мне опять понадобится ее помощь, я обращусь к ней.
На следующий день я отправился в интернет-кафе, но по пути решил, что для очистки совести надо сначала наведаться на леофорос Демократиас: чем черт не шутит, вдруг София уже вернулась из Германии?
Увы, на звонок опять никто не ответил. А может, девушка вообще решила остаться там на пээмже?
В кафе я отправил Инне подробное сообщение о своем разговоре с Теодориду и Спиросом, после чего никак не мог отделаться от чувства, что этим письмом как бы желаю заверить ее в том, что деньги тратятся не понапрасну.
Но, положа руку на сердце, я понимал, что долгожданного прорыва в расследовании так и не достиг. Более того, нынешняя ситуация начинала напоминать тупиковую, потому что я понятия не имел, что предпринять дальше. Все-таки обратиться в полицию? Не имеет особого смысла: в лучшем случае они покажут мне заявление Теодориду. написанное от имени Спироса. И с тем и с другим я уже поговорил, и вряд ли бумага содержит какие-то дополнительные детали, ускользнувшие во время моих бесед с ними.
Выйдя из кафе, я побрел наугад по одной из улиц, в очередной раз тасуя всевозможные версии, как колоду карт. Предположим, что пациент скорее мертв, чем жив. Если он действительно утонул — был ли это несчастный случай или кто-то помог ему? Убивать его имело смысл, только если он обнаружил сокровища — с целью завладения последними. А если Дмитрий жив — могли ли его похитить из-за клада, как заложника? Но в этом случае ему наверняка дали бы связаться со своей помощницей, Софией? Или их похитили вместе и держат, пока они не станут податливей? Не слишком ли долго? Или он все-таки слинял с деньгами, инсценировав несчастный случай?