Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо!
Шрифт:
Кирилл до сих пор помнил, как будто это было вчера, каким открытым доброжелательным взглядом блестящих голубых глаз, обвела Олеся Глебовна класс. И как он потускнел, когда она поняла, что слушать её ребята не собираются. Девчонки со злой завистью обсуждали между собой её наряд: строгий серо-голубой костюм с юбкой до колен, не дающие им покою чулки телесного цвета и – самое главное, туфли-лодочки на небольшом каблучке, которых не только у них, но и у их матерей отродясь не было, да, наверное, никогда и не будет. Пацаны – кто, нагло уставившись на её грудь или стройные ноги, выглядывавшие из-под юбки, весело подмигивали и посылали поцелуи, кто – в открытую резались в карты.
Учителка растерялась, потом отошла к окну, повернулась к классу в профиль, сложила руки на груди, закрыла глаза и, помолчав некоторое время, начала читать стихи. Не повышая голоса, не пытаясь перекричать разошедшийся класс. К середине стихотворения замолчали девчонки и даже зашикали на продолжавших бузить пацанов.
Кирилл первое стихотворение не слышал, он потом его нашёл в школьной библиотеке и даже переделал под себя, но это было позже. А вот во второе влетел, как будто в грузовике на полной скорости в бетонную стену врезался.
В мороз и в гололед, и в слякоть,
Какая б ни стряслась беда,
Не заставляйте женщин плакать
Ни от любви, ни от стыда!
Какая бы из горьких трещин
Ни расколола сердце вам,
Не заставляйте плакать женщин
По необдуманным словам!
Прощайте женщин, сокращайте
Предел, бросающий вражду,
И никогда не вымещайте
На женщинах свою беду.
И как бы ни случилось плавать
Вам в океане бытия,
Не заставляйте женщин плакать,
На вас обиду затая!
И пусть вам будет как награда
За бескорыстие труда
Та женщина, что с вами рядом,
Не плачущая никогда!
Чтоб не краснеть вам от стыда,
Чтоб от раскаянья не ахать,
Вовек: нигде и никогда
Не заставляйте женщин плакать!1
Это он потом понял его смысл, а тогда, в классе, перед его глазами встало лицо матери перед смертью. Заплаканное родное лицо. И не от того она плакала, что умирает так рано, а от того, что его, сыночка любимого, покидает, оставляет без опоры в жизни, одного, без определённого в этом мире жизненного пути.
Услышав первые строчки стихотворения, Кирилл так и замер. Потом грозно зыркнул на Толяна, мешающего вслушиваться в тихий голос, и тот уже навёл порядок с остальными.
Толян числился у Кирилла в адъютантах, а до прихода в класс Кирилла – вожаком. И свои лидерские позиции сдал не сразу. Пару месяцев они жёстко бились до крови. И один на один. И группой на Кирилла нападали. А того не могли понять, что помимо того, что он их старше был на год (им это казалось не существенной разницей), он был ещё и гораздо взрослее их по мироощущению. Давно работал, помогая
Но никто в классе не понимал, как паршиво было Кириллу в школе. Он давно уже был готов к взрослой жизни, а вместо этого вынужден был торчать за партой, как малолетка. Если бы не мать, которая перед смертью взяла с него слово, что он доучится, в гробу и белых тапочках видал бы он эту школу. Так было вплоть до того момента, когда в его жизнь ворвалась Олеся Глебовна, Олеся, Лесечка.
… Надо же, почти двадцать лет Кирилл не вспоминал об этой истории, а тут разом всё всколыхнулась в его душе. И он решил пригласить претенденток на личное собеседование, чтобы окончательно убедиться – та это Олеся Глебовна, или не та? А ещё посмотреть – узнает она его или нет? А, если та и узнает, то – как себя поведёт?
Скуки и раздражения как не бывало! Жизнь, с её непредсказуемыми зигзагами была опять весела и увлекательна.
1 – стихотворение Людмилы Щипахиной «Не заставляйте женщин плакать…»
3
Ни черта она его не узнала! Он целый день просчитывал варианты её и своего поведения, а она выдала самый простой и неинтересный!
Первой на собеседование Кирилл Андреевич пригласил Юлю, сестру Карины. Всё её поведение было ожидаемо-предсказуемо. Она кокетничала, строила глазки, напирала на стол грудью, даже пыталась развернуться на кресле так, чтобы видны были её стройные ножки, хотя ему из-за широкого стола всё равно ничего видно не было. На её лицо был наложен умелый макияж, который делает всех подобных девочек похожими друг на друга. Встретишь такую в общем кругу знакомых и будешь думать, что где-то её уже видел, а дальше с равной вероятностью она может оказаться как твоей бывшей случайной любовницей, так и совершенно незнакомым человеком. Всё это Кириллу было довольно скучно. Планы сестричек были кристально прозрачны. Он поиграл с Юлей в словесный пинг-понг ни о чём и отпустил с туманными обещаниями.
Со следующей претенденткой – Галиной Барчук, встретился после обеда. Она, в принципе, как работник его устроила. То, что она профессионал, он не сомневался (иначе бы Ольга Ивановна её не допустила). Чувствовалось, что работа ей очень нужна, так что в рабочем рвении тоже сомневаться не приходилось. И, кстати, воочию она выглядела лучше, чем на фотографии. Да и вообще, с лица воду не пить. Будет корпеть в бухгалтерии, он её и не увидит, если только на общих праздниках. Так что он почти решил, что подпишет именно её документы.
Олесю Кирилл Андреевич отложил на конец рабочего дня (промелькнула у него такая идея, что они после работы зайдут в ресторан, вспомнят школу, может даже, что-то друг другу объяснят, напоследок, так сказать, поскольку вероятность её выхода на работу к нему на фирму он считал минимальной).
Вечером Кирилла Андреевича вызвали на совещание к префекту и на собеседование с Олесей он опоздал. Маринка даже звонила ему чтобы узнать: ждать ей или встречу перенести? Он отпустил секретаршу, а претендентке велел его дождаться.