Ты – всё
Шрифт:
Замираю. Не дышу. Лишь содрогаюсь от удовольствия, которое всеми возможными способами выражает Юния.
Остаться бы в ней навсегда. И похер на все.
Что-то дерет бедра, когда Ю ерзает. Будто у нее у промежности во многих местах повреждена кожа. Удивляюсь, но ухватиться за эту мысль не успеваю. Юния снова сдвигается и почти присаживается мне на яйца.
– Ян, Ян…
– Тихо, – хриплю и ловлю ее руками.
Пока целую в губы, прохожусь ладонями от нежных щек до сексуальных бедер. Сжимая, вдавливаю пальцы с неоправданной силой. С глубинным стоном подаюсь назад. Толкаясь, врываюсь обратно.
Ю вскрикивает. Стискивает внутренними мышцами. Задохнувшись, исходит такой дрожью, что кажется, словно ее конвульсии бьют.
Удар, удар… Закусив губы и практически не позволяя себе дышать, трахаю Заю. Мать вашу, трахаю.
Спазмы по ее телу растут. Распространяются как пандемия. Усиливаются как магнитуда сейсмических колебаний. Когда я толкаюсь в нее, весь тот путь преодоления сохраняется жутко пугающее и потрясающе кайфовое ощущение, что внутри меня самого закипает настоящая магма, которая, если не дать ей извергнуться, заживо сварит мои внутренние органы. Но бездействовать я больше не могу.
Я должен довести дело до финиша.
Отступление. Вдох. Выпад. Выдох. Трахаю Заю. Трахаю.
Сердце вылетает. Не препятствую. Со сдавленным стоном отпускаю в экзосферу и с глухим рыком принимаю обратный удар.
Ноги отнимает. Немеет все тело. По раскаленным мышцам не просто судороги проходят, а разряды электричества. Живот прошивает столько раз, что скапливается жжение, которое невозможно терпеть без хриплого мычания и скрипа зубами.
Я трахаю Заю. Свою Заю. Трахаю.
Прижимая ладони к двери позади себя, она откидывается на нее всем телом. Подозреваю, что пытается держать равновесие во вращающемся пространстве. Прижимаюсь губами к открывшейся шее. Проходясь языком, собираю с ее кожи соленую влагу. Покусываю и посасываю, когда накрывает жадностью.
И снова смотрю на Ю.
– Обними, – приказываю на очередном толчке.
Она слушается. Она, блядь, сейчас во всем слушается.
Ласкова и покорна. Скрипит ногтями по коже, но даже это действие не ранит. Лишь распаляет.
Скользнув рукой по узкой напряженной спине, сжимаю затылок под волосами Юнии. Притискивая по всей допустимой площади к себе, вбиваюсь жестче.
Вбиваюсь. Вбиваюсь. Трахаю Заю. Трахаю.
– Ян, Ян… – тихий стон выражает наслаждение и муку одновременно, но голос звучит мягко и одуряюще нежно.
– Я здесь… – сам не знаю, почему именно так откликаюсь.
Толкаюсь в ее тело, чередуя быстрые и резкие выпады с медленными и протяжными, но в какой-то момент понимаю, что ни один из них не является достаточно глубоким. Мне все мало. Все время мало! Я ускоряюсь. Шалею от животной похоти и неистовой одержимости владеть Ю. Владеть безгранично.
– Подо мной будешь, Зая. Всегда.
– Не-чаев… Ян…
Врываюсь с очередным толчком. И она сгорает как спичка.
Сгорает так ярко, что если бы я верил в свое существование на этой земле без нее, я бы испугался.
Содрогаясь, гортанно стонет. Доходит до хрипа.
Забывая о том, что член разрывает похоть, смотрю на Ю, желая запомнить ее такой. А кроме того, когда подается всем телом ко мне, касаюсь носом лица. Вдыхаю запах. Вбираю энергетику. Впитываю все этапы ее экстаза.
Сердце бешено гремит, подыхая от натуги. На нем небывалая нагрузка сейчас. Ощущение, что не один человеческий организм содержит, а целый полк.
Сжимаю сочные ягодицы, загоняю член до упора и на последней ноте, которую выдает Юния, отпускаю всю выдержку. Позволив себе насладиться горячей пульсацией ее вагинального канала, с чистой совестью заполняю его спермой.
Проживаю высвобождение такой огненной силы, что кажется, будто меня реально выжигает изнутри.
– А, а, а, а-х-р-р… – толкаю грубо, отрывисто и так, сука, громко, что, вероятно, долетает этот рев до проходной.
Юния ни одного жеста протеста не предъявляет.
То ли защита какая-то стоит, то ли что-то принимает, то ли у нее снова «безопасные дни». Надо же, блядь, какое дежавю. Но мне, честно признаться, похуй. Контрацепция меня сейчас вообще не ебет. Да, почти пять лет прошло, а я так и не научился думать рядом с голой Юнией Филатовой верхней головой.
Поймав ее за шею, едва возобновляется легочная вентиляция, жестко целую.
А потом, приподнимая веки, упираюсь лбом в ее лоб. Заставляю смотреть в глаза, когда по телу еще спазмы идут.
Пожар в нашей атмосфере.
Копоть по нервам. Пепел по коже. Дым по глазам.
Выедает все маски.
Пусть яростно, но… Я люблю ее. По-настоящему. Не на словах, как Ю, перманентно въебанная лишь в свое состояние.
Я. ЛЮБЛЮ. ЕЕ.
Пиздец как.
Свирепо.
[1] Здесь: сумасшедший.
[2] Присуха, присушка – комплекс магических мер, заставляющих любить кого-то.
[3] Ошибка 403 возникает при попытке доступа к странице или сетевому ресурсу, к которым у пользователя нет соответствующего разрешения.
24
Понимает ли он, что говорит?!
Катастрофа.
Если бы во мне осталось что-то от Бога, я бы назвала нашу с Нечаевым схватку армагеддоном, потому как у Яна определенно есть что-то от дьявола. Но и я не светлая сторона, чтобы выступать за добро.
Поэтому просто катастрофа. Несмотря даже на то, что бушуют во мне все пять стихий одновременно.
«То, что мокрое и течет вниз, создает соленое; то, что горит и поднимается вверх, создает горькое; то, что поддается сгибанию и выпрямлению, создает кислое; то, что подчиняется и изменяется, создает острое; то, что принимает посев и дает урожай, создает сладкое[1]…» – всплывает в моем поплывшем сознании древнекитайское высказывание о воде, огне, дереве, металле и земле.
Ян не двигается. Но все еще находится во мне.