Тяж
Шрифт:
Сотни, тысячи тараканов набивались в ванную комнату. Зашевелилась шторка душа, хлопнула крышка унитаза. Тараканы, казалось, появлялись из ниоткуда.
«С-с-сволочи!» — пронеслось в голове у парня, — «Из шмота — трусы и тапки, из оружия — зубная щетка… ненавижу!»
Скрипнув зубами, Паша постарался успокоиться. Где-то внутри родилось четкое понимание — начнет двигаться, его сожрут. Залезут в рот, нос, уши, глаза, а сам он превратится в ничего не соображающий и спятивший кусок мяса. Замереть, застыть, слиться с раковиной — в сознании четко промелькнул образ керамической
«Я раковина, я раковина, раковина».
Сначала умерли звуки и барабанные перепонки перестал разрывать сводящий с ума шелест хитиновых лапок, затем отмерли телесные ощущения — стало плевать на то, что по всему телу бегали тараканы. Трудней всего было с мыслями.
«Интересно, если бы я остался стоять с открытыми глазами и какая-нибудь тварь заползла мне на глазное яблоко, сумел бы я, как Тарзан, в той книжке, прочитанной в детстве, не двинуть ни единым мускулом? Интересно, а если я сделаю вдох, а гребанная таракашка в это время будет у меня в носу, он попадет в левое легкое или правое? Интересно…»
Усилием воли заткнув свой внутренний голос, Паша постарался стать таким же холодным и безучастным, как раковина, которая каждое утро своими ледяными касаниями гнала сон прочь. Холод, красота, безжизненная безупречность линий. Капли воды бессильно скатывающиеся по краям. Даже появление сзади чего-то большого, сильно толкнувшего парня в левое плечо, не сбило концентрацию. Паши больше не было, был только здоровенный кусок керамической раковины, неведанно каким способом появившийся в ванной комнате. Тараканы, осыпавшись с похолодевшего парня, бросились в стороны — искать теплого, пышущего эмоциями человека, который только что был здесь.
А дальше была вечность… или мгновение? Сложно сказать. Лишь когда в керамическом придатке раковины появилось понимание: «Все, теперь можно», статуя начала отмирать. Сначала вернулся слух, потом тактильные ощущения, заледеневшие ноги и руки вспыхнули иглами боли. Затем вернулись мысли, и, наконец, парень открыл глаза.
«Вот черт, кто-то огненные шары с обеих рук пускает, заливая огнем все вокруг себя, как а я стал чертовым хамелеоном!» — мысль родилась хоть и спонтанно, но тут же последней мозаикой провалилась куда-то внутрь.
Для Паши пазл сложился. Вот почему в него меньше всего попадало «сюрпризов» на полигоне, вот почему его подчас «не замечали» автоматические тренировочные турели. Вот почему ему удавалось так далеко заходить в тыл жукам.
«Черт, а так хотелось быть суперменом!» — успел напоследок подумать парень до того, как его затянуло в синюю воронку ледяной раковины.
— Твою мышь, что за выверты сознания, так и с ума сойти недолго! — Забрало шлема помешало сплюнуть тягучую слюну.
Немного полежав, постепенно приход в себя, Паша аккуратно огляделся. Он находился в той же нише над лампой, которая сейчас, к слову, пережеванным куском металла и пластика валялась на полу. Выведя картинку с уцелевших камер, парень с облегчением вздохнул. Коридор был пуст. Но чтобы спрыгнуть вниз, пришлось повозиться — руки по локти ушли в стальную обшивку потолка, парень и не помнил, как и за что он зацепился. Оказалось, за те несколько секунд, что вал насекомых выкатился из дальнего коридора, он сумел, в буквальном смысле, руками впиться в потолок. Ноги же были надежно зафиксированы магнитными подошвами МТД.
С грохотом приземлившись на стальной пол, парень тут же метнулся к стене и прижался к чудом уцелевшей вентиляционной решетке. Паша выждал пару минут, настороженно ловя любой мало-мальский звук. И только удостоверившись, что все вокруг чисто, вызвал на внутреннюю часть забрала карту с искомыми координатами. Пятнадцать точек, которые до этого горели ровным зеленым цветом в данный момент сменились безжизненным серым цветом.
«Сколько же я провел в состоянии, мм, лампы?» — подумал Паша и, хмыкнув себе под нос, начал собирать до сих пор работающие камеры.
— Это что еще за фигня? — парень с удивлением посмотрел на мотылька, выпорхнувшего, казалось, прямо из прикрепленной к решетке камеры.
Паша на секунду завис, пытаясь осмыслить, чем это ему грозит и, не тратя время на проклятья, рванул по коридору.
— Длинный, прием, ты в катере? — Паша на бегу пытался прикинуть, сколько у него есть времени до того, как вал таракашек захлестнёт его с головой. Мин не осталось, плазмомет и гаубица и вовсе пропали после того скоротечного боя, патронов — пара магазинов… Вся надежда была на верный резак, и, честно говоря, на свои ноги.
Интерком ответил беззвучным шипением, значит Длинный либо без сознания, либо жуки уже и на катере.
— Надо ускориться — пробормотал парень себе под нос и в следующую секунду покатился кубарем, сбитый с ног вылетевшим из вентиляционной решетки богомолом.
— Как же ты туда поместился? — удивился парень, наваливаясь плечом на глаза мерзкому насекомому и вовсю орудуя плазменным резаком.
Раз — отсечь ближайшую конечность, оканчивающуюся острой кромкой. Два — воткнуть резак в сочленения хитиновой брони. Три — навалиться на свой клинок всем телом, направляя пылающее плазмой лезвие вдоль подбрюшья истошно визжащего насекомого. Четыре — богомол со вскрытым брюхом еще пару секунды слепо размахивал оставшейся бритвенно-острой конечностью, и только потом, судорожно всхлипнув, рухнул на пол. Чертова тварь была мертва, но своего добилась. Теперь Паше было не убежать.
— Да черта с два, — процедил парень и побежал напрямую к катеру, игнорируя доносящийся со всех сторон шелест.
Паша не добежал всего один пролет. Он уже видел серебристый отблеск крыла «миниатюрной космической ласточки», как называл катер Длинный, он уже даже нацелился на приоткрытый люк, но добраться до него не мог. Пашу окружили. Со всех щелей и коридоров прибывало все больше и больше насекомых. Позади донеслось хищное пощёлкивание жвалами, а из правого коридора на парня рванул, матовый жук-броненосец. К тому же сотни рыжих тараканов бегали по его МТД, стараясь найти в скафе щель или случайную деформацию. Несмолкаемый хруст в вперемешку с пронзительным визгом звенел в ушах адским гимном.