Тяжёлый ледяной блюз
Шрифт:
— Хочешь подправить? — сообразила Роберта.
— Конечно. Чтоб сохранить за собой не только полдюжины мехов с мехвоинами, но, скажем, и корабли… оба, если договорюсь сейчас с обоими шкиперами.
— «Бэттлмастер».
— Что?
— Ты тоже всё поняла, милочка. Он или станет нашим наследством, а не твоим трофеем, или я тебе не помощница.
— Согласна, — задумавшись на мгновенье, решила Элайза. — Теперь мы договорились?
— Теперь мы договорились, — кивнула Роберта. — Надеюсь, мы больше с тобою не встретимся… когда уберёмся отсюда уже наконец.
= ЭПИЛОГ =
Лондиний, Данианшир
Магистрат Канопуса
28 октября 3017 года
Но
Смитингтон не подвёл, и тринадцатого сентября новый ударный отряд Ново-Синклерского батальона высадился на Скайфог. К этому времени Элайза успела начать операцию по установлению контроля над сельскохозяйственными поселениями выше по течению реки, в низовьях которой стоял Мэнорбир. В них было ещё около пяти тысяч рабов — бывших подданных магистрисы, бросить которых на произвол судьбы она не могла. Хотя бы по долгу службы.
Дошува возглавил второй отряд самолично; привёл роту мехов (сводную: лёгкий и два средних лэнса) и две пехотные роты, плюс присоединившийся к ним для воздушно-космической поддержки «Тореадор». Смитингтон тоже был с ними. Как выяснилось, и не только он.
«Мамочка!» Джесси первая выскочила из армейского джипа и, бегом преодолев разделявшие их десять метров, повисла на шее опешившей от такой неожиданности Элайзы. Встреча произошла в полевом лагере у поселения Ридаман.
«Как она здесь оказалась?!» набросилась женщина на вылезшего следом энсина Смтингтона. Тот виновато развёл руками: попробуй, мол, откажи. Хоть Джессике Маркхэм и было всего двенадцать, она умела настоять на своём. От уговоров и трогательного хлопанья большими по-детски наивнымм глазищами до скандала, опять уговоров и так пока юный энсин не сдался.
«Ты хоть понимаешь, что здесь до сих пор могла быть война? что… а, ладно, какая уже теперь разница?..»
Женщина закурила, и Смитингтон попросил у неё сигарету. Элайза дала.
«Я обошёлся без переписки с отцом», сказал он. «Так что Мак-Доно, пожалуй, ещё поспят спокойно».
«Разумно», устало кивнула она. «Нам не хватало ещё затеять подковёрную войну в ММ&М».
«Равно как втягивать в эти дела и мой род», добавил энсин. «После того как непосредственная угроза безопасности Магистрата отражена, и из области обороны всё перешло в область внутренней политики».
Не подвела и Роберта: подправила документы отряда так, что, к примеру, «Незабудка» оказалась вошедшей в его состав ещё до прибытия на Скайфог, хотя и после отлёта с Эротитуса; договор за подписями братьев Тома и Джеймса Мак-Келланов как владельцев судна и капитана наёмников Джона Мэтсона был завизирован подписью гаванского начальника Чандана, что характерно, подлинной. Потому как бланк документа был заготовлен Робертой загодя, специально для таких вот случаев. Чандан — в двух прыжках от границ Магистрата, маленький и почти непригодный для жизни мир, где несколько тысяч человек живёт в посёлках под куполами — шахтёрских или исследовательских, потому как на этой планете есть уникальная в своём роде кремнийорганическая жизнь, изучением которой занимаются «Межзвёздные экспедиции». Ком-Стара там нет, так что и проверять даже на уровне — был ли визит этого судна и этих наёмников в указанные на бумаге числа, Бюро по надзору за наёмниками хрена с два станет. А «Мародёры Маркхэм» через это получили дропшип.
Похожий фокус они провернули с «Вонючкой», поэтому транспортные возможности отряда получились великолепными: не только боевой состав в виде роты мехов и воздушного лэнса, но и весь обоз, припасы и «хвост» жён с детишками. С мехами тоже всё было в порядке: из шестерых наёмников покойного Мэтсона, двоих бывших пиратов — Дорочака и Боушена, самой Элайзы, присвоившей «мародёр», и троих канопианских мехвоинов, решивших за нею последовать, как раз собиралась полноценная рота. Эти трое были Одноглазый Фриц со своим «ханчбэком», Хуан Леон с «катапультой» и молодой Брайен Чавес, которому как раз подходил срок увольнения в запас. И «арчер» он собирался забрать с собой, хотя честно предупредил, что здесь могут возникнуть проблемы: его матушка, владетельница баронства на Дайнмар-Майорис, может начать вставлять палки в колёса. И неизвестно ещё, что она меньше захочет
«Лишенцем ты не останешься», успокоила парня Элайза. «Сядешь на «ваху», когда мы её починим».
Избитый в последнем бою «вархаммер» — без ног, с почти разрушенным гироскопом и повреждённым энергоблоком — пока оставался лежать на борту «Незабудки», ожидая ремонта. Другие трофеи Элайза сдала, сделав притом (и благодаря ушлой Роберте) задуманный финт ушами: в трофейные записали «уоспы» Перовичей и «стингер» Оливейры; Зейнаб вместо этого стала владелицей «феникс-хока», на самом деле захваченного у Брэдли Абдул-Джаббара. От «вольверайн», чей снаряд оборвал жизнь её мужа, молодая женщина отказалась. По соображениям, как выяснилось, чисто практическим: тесная кабина, непривычные профили вооружения и скорости. «Феникс-хок» она сочла лучшим для себя вариантом. После чего на «вольверайн» сел Оливейра. И с истребителями наклёвывалась выгодная сделка: Вермеер нашёл в продаже два средних F-90S «стингрея» андуриенского производства, но переделанных на штайнеровский манер, с автоматическими пушками среднего калибра вместо носовых метателей частиц. Предполагалось, что у этой модификации будет лучшее распределение веса, не столь перетяжелённый нос, затруднявший обычному F-90 выход из пике при бомбометании и удержание высоты при штурмовых заходах по поверхрости. Что же до огневой мощи, то несмотря на формальное уменьшение, в действительности она даже росла: самолёт мог стрелять одновременно крыльевыми большими лазерами и автоматической пушкой, которая почти не выделяла тепла, а вот с ПМЧ так делать не стоило. Или один большой лазер и ПМЧ, или же два больших лазера; залп всеми тремя давал такой температурный скачок, что начинала сбоить авионика так, что неопытный пилот мог угробить и без того непростую в управлении машину.
«Но ты всё равно хочешь их взять?» спросила Митча Элайза.
«Да, и продать наш «сперроухок». Конечно, второй «хеллкэт» был бы лучше, но этого я не нашёл. А «стингрей» не уступает ему ни скоростью, ни бомбовой нагрузкой, бронирован не сильно-то хуже, и нам предлагают почти что свежак, сборка десятилетней давности».
«Тогда в самом деле их стоит взять», согласилась Элайза. «Нам лучше вываливать на врага по дюжине бомб с борта, чем по полдесятка».
Свадьбу сыграли по всем правилам: жених в тёмном костюме консервативного кроя, невеста в кремовом платье; сотрудница ЗАГСа — она же священник магдаленистской церкви, поскольку к этой конфессии принадлежали и невеста, и жених — высокая худощавая дама в полном церемониальном облачении, вела обряд. Элайза послушно сказала «согласна», крестилась, глотала вино; непривычная лёгкость была во всём теле. Они с Уилбуром обменялись кольцами и слились в долгом-предолгом поцелуе. Банкет устроили в маленьком ресторанчике на окраине Лондиниума, неподалёку от расположения Ново-Синклерского добровольческого. Домой они решили не возвращаться: на втором этаже был снят номер, и ближе к полуночи, когда уставшие гости начали расходиться, Уилбур подхватил жену на руки и понёс по лестнице вверх.
…кто уснул первым, они не запомнили. Но первым проснулся Уилбур. В голове слегка шумело после вчерашнего, однако же три минуты прохладного душа привели его в чувство. На ходу обтираясь розовым махровым полотенцем, сержант включил чайник и раскидал кофе и сахар по чашкам.
— Уилбур Маркхэм, — сказал он своему отражению в зеркале. — Ну, будем знакомы.
Пожалуй, за это стоило выпить. И не квилларового самогона, а марочного коньяка с Уилдвуда, благо, початая бутылка его была тут как тут. Семилетний «Старейшина» в тёмно-синем стекле стоил изрядную часть его месячного жалованья, но… он того стоил.
— Ваше здоровье, господин Маркхэм! — стопкой Уилбур отсалютовал своему отражению в зеркале.
Щёлкнул вскипевший чайник; залив кипятком чашки, сержант добавил ещё по четверти стопки в каждую из них. Элайза спала, разметавшись по широкой и мягкой кровати.
— Кофе в постель, любимая.
Уилбур предусмотрительно опустил поднос не некотором удалении, так, чтобы просыпающаяся женщина не зацепила и опрокинула ненароком чашек. Элайза отбросила пряди волос с лица и потянулась, зевнула, ладошкой прикрывая рот. Улыбнулась.