Тыквенная книга
Шрифт:
– Да, – кивает Дантесса и мягко отбирает у Эллы розовое сокровище. – Но для этого нужно обязательно иметь свою книгу, а ещё лучше книгу, которая признала тебя. И, конечно, богатую фантазию. Без фантазии, без воображения – книга лишь макулатура. Но когда у тебя есть воображение, когда ты хотя бы чуть-чуть выдумщик, ты можешь использовать книгу для усиления своего воображения. Знаешь, иногда людям удавалось достичь невообразимых высот! Например, Ральф Родерикович Норкин, наш предок из восемнадцатого века, сотворил стаю драконов, и они прожили около
Дантесса вздыхает.
– Я, в общем-то, и не надеюсь особо на успех. У нас, тех, кто родился на этой стороне книжного переплёта, – шансы не велики. Мы почти полностью лишены воображения. А таким, как я, и вовсе никакого волшебства не светит.
– Разве это возможно? – удивляется Элла. – Как может не быть воображения? Ты что, даже снов красочных не видишь?
Элле безумно жаль подругу (а белокурая девушка, конечно же, подруга, ведь Элла ещё ни с кем так долго не беседовала без обид и подколов). Неужели, как и серая Демидова, Дантесса не витает в облаках, не танцует с дельфинами, не скачет во весь опор на лихом коне?
Неужели можно жить без фантазий?
– А вот так. Можно читать сказки, перебирать наборы букв. Можно читать и впитывать в себя, чувствовать, проживать написанное, а можно самим создавать образы и придумывать сказки. Я худо-бедно читать умею, но придумать что-то своё у меня силёнок не хватает. Вот Хельга могла… Хотя и родилась здесь, в доме на границе меж настоящим миром и воображённым. Но, знаешь, – Дантеса переходит на шёпот, – говорят, что Хельга сама из воображённых, но колдовать умела, и это здорово у неё получалось! Просто понимаешь, для зеркальных и воображённых волшебство фантазий губительно, это как мышьяк, который проникает в тебя и отравляет изнутри. В общем, Хельга потерялась в переплётах, в буквах, в образах, словом, завообразилась и навсегда осталась в несуществующем мире, в мире, который есть только в её голове, но в действительности не существует. Она никогда не найдёт тропинки назад.
Элла сдвигает брови.
– Знаешь, Дантесса, я сейчас ни словечка не поняла… Ну, если ты лишена воображения, то получается ты, хм, не из настоящего мира? Ты – ненастоящая? Воображённая?
Дантесса поджимает губы, отводит взгляд. Элла напряжённо следит, как мрачнеет её светлое личико, как его, подобно кораблям, бороздят тени сомнений.
– Дядя Марк ничего тебе не говорил, да?
– Да.
– Ну вот, – Дантесса вздыхает и обхватывает себя за плечи, – будь бы у меня воображение или хоть чуть-чуть мозгов, сама бы до этого додумалась. А я разболталась с тобой! – чётко, с расстановкой произносит звенящим голосом: – В общем, Элла, тебе категорически запрещено находиться на третьем этаже, общаться со мной или Хельгой. Уходи. Немедленно.
Последние слова Дантесса выплёвывает со злостью. Элла вскакивает и убегает к себе. На глазах наворачиваются слёзы. Разве это справедливо? Что она такого сделала? Всего лишь хотела подружиться, вместе читать о мушкетёрах, скакать на воображаемых лошадях и спасать заколдованных принцесс от злых драконов.
В спальне Элла с головой забивается под одеяло и утирает слёзы краешком ночной рубашки.
– Нельзя же быть такой тряпкой! Сейчас, небось, Марфа Ильинична отчитывать будет. Надо собраться и доказать всем, что мне можно доверять!
На улице утихают песни озёрных див. И вновь золотится ржаное поле. Августовские жнецы выходят собирать урожай и заводят протяжную песню о богатых дарах и долгой зиме.
Вскоре раздаётся мелодичный звонок к завтраку.
На кухне никого. Лишь дымится тарелка каши. Наверное, Дантессе и Хельге еду приносят в комнаты. Интересно, что имела в виду Дантесса, говоря о Хельге? Как это она завообразилась? И не грозит ли то же самое Дантессе? Может, они обе в страшной опасности и кто-то должен их спасти?
– Пожалуйста, следите за мыслями, юная сударыня.
Элла вздрагивает. На другом краю стола, развалившись, лежит серый кот, огромный-преогромный, как два кота. У него пушистые уши-кисточки, огромные лапы маленького льва, которые он положил на тонюсенькую чёрную книгу в дешёвом переплёте.
– Простите, с-сударь, а кто вы?
– Мейн-кун, – фыркает зверь и недовольно передёргивает ушами. – Стыдно не знать такие вещи, любопытная барышня. Ну-с, что вы планируете делать дальше?
– Пока не знаю.
Элла с недоверием косится на говорящего кота. Наверняка, она всё ещё спит. Или это дурацкий розыгрыш. Элла оглядывается. Но ни в одном кухонном углу никто не притаился. Конечно, злой шутник может прятаться и на лестнице. Но чтобы его разоблачить, придётся встать и обойти кота, а за это время хитрец разгадает манёвр и удерёт.
– Я так и думал. Планирование – не ваш стиль, сударыня.
– Разве коты разговаривают? – не выдерживает Элла. Слишком много небылиц и небывальщин для одного утра!
Огромный зверь вздыхает, точно человек, и на мгновение отводит взгляд в сторону, поводит ушами в раздумьях.
– Мейн-кун, сударыня. Мейн-кун, а не кот. Я решил подарить вам личную книгу. Полагаю, вы уже знаете, что это такое?
– Нет, – Элла качает головой, но жадно впивается взглядом в чёрный томик, от которого веет духом магической старины. Она уже чувствует, как пальцами прикоснётся к потёртому переплёту, как перевернёт шероховатые страницы, держа за уголок. Сердце бьётся чаще.
Таинственный гость недовольно взмахивает хвостом.
– Почему я не удивлён? Ладно, Элла, запоминайте: книга будет исполнять пожелания только вашего воображения. Это как волшебная палочка. Но пользоваться ею можете только вы. Со временем, когда вы привыкните друг к другу, книге передастся часть вашей искорочной силы. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что вы сможете творить более сильные воображения. Плохо же, потому что книга станет частью вас, и если она попадёт в недобрые руки, то вам будет грозить опасность, даже смертельная опасность.