Тыквенная книга
Шрифт:
Элла падает на подушку.
– Завтрак в восемь, – Марфа Ильинична заводит будильник и опускает на тёмный куб-тумбочку. – Постарайся не опаздывать. Спустишься на первый этаж, налево, потом направо, красная дверь. Не заблудись и не беспокой своего дядю.
За окном виднеется серебристое блюдце озера, тонущее в мороке ночи. На берегу будто танцуют длинноволосые утопленницы, заходятся в задорном хохоте и прыгают в воду, взрывая туман сотней брызг.
Не раздеваясь, Элла ложится спать.
Глава 3
Утром
Но приглядевшись….
Кровать без ножек искусно подвешена тросами к потолку подобно качелями, и сверху спускается плотная ткань для штор, которую ночью Элла приняла за полог. Но кто-то просто не догадался, что шторы вешаются на окна.
«Точно из странной сказки!»
Письменный стол намертво прибит гвоздями к стене. От кресла к полу тянется метровый канат, чуть потёртый по середине, точно его пытались перегрызть. Книги, настольные часы, горшок с розовыми фиалками, даже ручки и карандаши золотыми цепочками с крючками крепятся к стенам, столам и полкам. Кто бы раньше не жил в этой комнате, но, наверное, доставлял хозяевам много хлопот.
«Точно из страшной сказки».
Элла соскакивает с постели и чувствует себя необычайно лёгкой, почти невесомой. Ноги буквально сами отрываются от пола. И чуть подпрыгнув, девочка восторженно зависает в воздухе. По ступням дует лёгкий ветерок.
– Класс! – Элла делает три резких поворота на цыпочках, воображая себя балериной, и на несколько секунд вокруг неё поднимается воздушный вихрь, но тут же пропадает, как только юная фигуристка замирает.
Проверив, не упадут ли шторы-полог, Элла отодвигает в сторону тюль и забирается на подоконник, прямо как дома у Демидовых. И, как обычно, прислоняется к стене, подгибает под себя правую ногу. Что ж, вполне привычно. Жить можно!
За высоким кованым забором колышется пшеница. И в поле уже поют крестьяне-работяги из деревянных избушек на окраине. А лес – голубые ели, точно нарисованные небом, щетинятся острыми макушками. Но озера, которое примерещилось в ночи, нет.
Элла лишь пожимает плечами. Может, и в самом деле показалось. А жаль, она-то уж губу раскатала и думала с русалками познакомиться, вместе поплескаться и посмеяться! Впрочем, русалки, говорят, хитры и коварны. Как знать чего от них ожидать?
Фантазёрка скользит к шкафу, где в дальнем углу висит её одежда, но половины не хватает. Кто-то пробрался в спальню ночью и тихонько при свете луны прикарманил любимые джинсы с дыркой на коленях и футболки с выцветшими киногероями. И вместо них заполнил шкаф чёрными, серыми, тёмно-синими и болотно-зелёными (самыми нудными оттенками!) сарафанами, да ещё добавил белых блузок с ажурными манжетами и строгие рубашки. На верхней полке лежит нижнее бельё и колготки, такие же скучные: белые и серые. Без единого яркого пятна.
«Наверное, меня хотят однообразием уморить».
Для первого выхода лучше надеть то, что приготовили хозяева дома.
Когда гостье остаётся лишь две ступени до первого этажа, с третьего долетает испуганный визг и взрывная музыка бьющегося стекла. Без лишних раздумий Элла опрометью бежит по лестнице наверх. Вдруг кому-то нужна помощь? Мушкетёры в беде не бросают!
На третьем темно: ни одной лампы, ни одного огарка свечи. Только из оконца в конце коридора застенчиво пробивается дневной свет. Неужели для домочадцев освещение – это сказка для запугивания детей?
В полумраке Элла замечает приоткрытую дверь и осторожно заглядывает.
На полу в кругу осколков чашек сидит девушка лет семнадцати. Высокая причёска светлых кудрей растрёпана, пышное кукольное платье измято, бархатная туфелька отброшена в угол. Как принцесса, отчаявшаяся дождаться принца! В её тёмно-синих глазах дрожат слёзы. Один хрусталик срывается, скатывается по щеке, падает на атласную юбку и, как мячик, отскакивает и катится к ногам Эллы, осторожно обходит её и неторопливо устремляется прочь.
– Я могу помочь? – нерешительно интересуется Элла.
Девушка-куколка всхлипывает.
– Разве что переоблачишься в меня и сдашь экзамен по левитированию предметов. Эти чашки меня совершенно не слушаются!
Элла удивлённо хлопает глазами и опускается на пол рядом с новой знакомой. Нет, та не выглядит сумасшедшей, скорее так раздосадована, что шутки у неё выходят несмешными. Во всяком случае, математичка в школе уж куда более чокнутая дама, но ведь не опасна же!
– Прости, что ты пыталась сделать?
Незнакомка шмыгает носом и рукой печально обводит осколки.
– Я должна заставить чашки танцевать в воздухе, но они падают и разбиваются на первом же па. Уже устала их всякий раз склеивать. Ладно. Попробую ещё сотню раз.
Хлюпает носом и вытирается платком, затем, нервно скомкав его, бросает в дальний угол.
– Тебя как звать, чернушка зелёноглазая?
– Элла, - протягивает руку, и странная девушка слабо пожимает её кончиками пальцев.
– Дантесса.
– Необычное имя.
– Это в честь Эдмона Дантеса.
– Твоим родителям он нравится?
Дантесса пожимает плечами.
– Откуда мне знать? У меня, в общем-то, нет родителей. Только книга…
Но договорить ей не удаётся.
– А-а-а! – пронзительный визг разрывает пространство. От неожиданности Элла подскакивает и, зажав уши, оборачивается.
За её спиной стоит растрёпанный призрак: белая-пребелая кожа, огненно-красные глаза навыкате, раскрытые пухлые губы, точно ужаленные осами. И кошки.