Тысяча девятьсот восемьдесят пятый
Шрифт:
«Номер у него какой?» — ефрейтор сел за стол рядом с переговорным окошком, достал два бланка «Справки о поступлении» и проложил их копиркой. «2-5-1-9-1-6-4-3-8.» — продиктовал пассажир, сверившись с какой-то бумажкой. «Следователь?» — «Вохраньков Л.В.»; «Категория обращения?» — «Б1.» Копаясь левым указательным пальцем в правой ноздре, ефрейтор размашисто подписался. «Бывай, земляк!» — он протянул копию гигиенисту; «Бывай!» — отозвался тот и направился к выходу. «До свидания, товарищ.» — сказал ему вслед Эрик. Пассажир резко обернулся, но, наткнувшись на перегородку, остановился: «Некогда мне с тобой возиться, гнида, а дай Бог, свидимся еще раз — я 'товарища'
«Выворачивай карманы, нидерландская морда! — ефрейтор вынул палец из носа и достал из ящика стола плотный коричневый конверт, — Или, погодь, я сам тебя обыщу. Часы есть?» Он быстро проверил эриковы карманы, сложив все, кроме бумажника, в конверт. (У стены стояло несколько больших картонных коробок. Радиоприемник на столе негромко пел голосом народной певицы Итальянской ЕКР Клаудии Дзадзери.) Ефрейтор вынул из бумажника талоны и молча спрятал за пазуху. «Носовой платок тоже возьми.» — посоветовал Эрик; «Ты чего, паря? — удивился ефрейтор, — На хуя он мне?» Он сунул бумажник в конверт, надписал в уголке эриков номер, запечатал и бросил в одну из картонных коробок.
С улицы донесся шум отъезжающего микроавтобуса.
«Нурминен!» — заорал ефрейтор, садясь за свой стол. Ответом была тишина. «Рядовой Нурминен, падла корявая!» Из малоприметной боковой двери выскочил встрепанный белобрысый солдатик в мятой гимнастерке. «Опять на боевом посту спал, разъеба?» «Никак нет, товарищ ефрейтор! — ответил солдатик с сильным скандинавским акцентом и вытянулся во фрунт, — Бодрствовал!» «У-у, — беззлобно протянул ефрейтор, — дать бы тебе по харе, роспиздню финляндскому … ведь у тебя ж зенки сонные, как у медведя перед спячкой!» «Виноват, товарищ ефрейтор.» — солдатик потупился и шаркнул ногой. «Ладно … — смилостивился ефрейтор, — Нидерландиста забирай.» Он протянул эрикову справку о поступлении, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Указательный палец его левой руки рефлекторно воткнулся в правую ноздрю.
«Пшель!» — солдатик махнул рукой в направлении двери, из которой вышел. Они прошагали по короткому узкому коридору и уперлись в массивную металлическую дверь с «глазком», запертую тяжелым засовом и висячим замком. Солдатик выудил из кармана связку магнитных карточек на металлическом кольце, выбрал нужную и вставил в замок — тот со щелчком отомкнулся. За дверью обнаружилась кабина лифта, они зашли внутрь. Солдатик старательно задвинул решетчатые двери и нажал верхнюю из двух кнопок на стене. Кабина поехала вверх, за решеткой медленно поплыла грязная бетонная стена.
Путешествие было недолгим. Лифт остановился перед еще одной металлической дверью, запертой (со стороны кабины) еще одним засовом. Найдя нужную карточку, рядовой Нурминен отпер замок и отворотил дверь. На стуле напротив выхода из лифта сидел солдат с непроницаемым среднеазиатским лицом и черными блестящими глазами. «Эй, чурка! — окликнул его Нурминен, — Нидерландиста забирай.» Среднеазиат несколько раз моргнул: «В какой комната?» «В пятую, какую ж еще? — Нурминен протянул справку о поступлении и, тщательно выговаривая слова, добавил, — Ну, чу-урка … ну, муда-ак!…» Было видно, что, наравне с русской лексикой, он старается освоить русскую интонацию.
«Чурка» медленно встал и принял справку. Дверь лифта захлопнулась, раздался лязг засова, рядовой Нурминен уехал. «Пищел.» — чурка и Эрик прошли по узкому коридору и оказались в коридоре пошире, в одной из стен которого располагались обитые дермантином двери. «Твоя в какой комната надо?» — доверчиво спросил конвоир, забыв полученные наставления; «В пятую.» — ответил Эрик. Они подошли к двери с табличкой:
Помещение No 5
Секция борьбы с мировым нидерландизмом
Не стуча, чурка потянул за дверную ручку и просунул голову в образовавшуюся щель: «Моя нидерланиста привела.» — услыхал Эрик. «Так чего ж ты его внутрь не заводишь, дурында?» — лениво протянул невидимый обитатель кабинета. Конвоир и Эрик вошли. «Справку о поступлении давай.» За столом у задней стены сидел человек лет сорока в штатском, на столе стояла индивидуальная ЭВМ. Чурка протянул справку: «Моя обратно пойдет, да-а?» «Иди, иди …» — согласился человек. Одутловатое бледное лицо делало его похожим на слизняка.
Чурка ушел.
«Садитесь.» — вяло приказал «слизняк», роясь в ящике стола. Эрик сел на стоявшую в центре комнаты табуретку. «А-а, вот они!» — слизняк достал из ящика дискету. «2-5-1-9-1-6-4-3-8. — он надписал ярлык, вставил дискету в ЭВМ и придвинул поближе клавиатуру, — 2-5-1-9-1-6-4-3-8.» На рыхлом лице его заиграли разноцветные отблески картинок на экране видеотона: «Та-ак: роддом, детдом, 57-ая школа, МФТИ, домоуправление, НИИ п/я 534ц.» Висевшие на стене часы показывали 13:11. Эрик расстегнул шубу — в комнате было жарко. «Ну, поехали …» — сказал слизняк, нажал клавишу «возврат каретки» и откинулся на спинку кресла. Картинка на экране видеотона изменилась, наложив на его лицо синий вурдалачий отблеск. Обтянутый рубашкой живот медленно колыхался в просвете расстегнутого пиджака.
Последняя цифра на стенных часах изменилась — 13:12.
«Мне бы хотелось снять шубу.» — сказал Эрик; «Как же вы ее снимете, когда на вас наручники?» — лениво возразил слизняк. «Можно ли снять наручники?»; «Нет.»
Молчание.
Последняя цифра на стенных часах изменилась — 13:13.
«Можно ли расстегнуть наручники на то время, пока я снимаю шубу, а потом застегнуть опять?»; «Нет.»
Молчание.
Последняя цифра на стенных часах изменилась — 13:14.
«Почему?» — «Не полагается.» — «Кем не полагается?» — «Инструкцией.» Изнуренный усилием, слизняк прикрыл глаза и сложил ладони на дряблом животе.
Молчание.
Последняя цифра на стенных часах изменилась — 13:15.
Отблеск на слизняковом лице стал зеленым; стало слышно, как ЭВМ записывает что-то на дискету. Неожиданно ожил лазерный печатник, стоявший на полу рядом со столом.
Молчание.
Последняя цифра на стенных часах изменилась: 13:16.
ЭВМ стихла. Подняв веки, слизняк сел прямо, нажал несколько клавиш и стал лениво водить глазами по экрану видеотона: «Отец пропал без вести в Афганистане, мать — враг людей … на что же вы, с такой биографией, надеялись, Иванов?» Эрик не отвечал. Слизняк стал снова водить глазами по экрану, периодически нажимая клавишу «следующая страница».
Последняя цифра на стенных часах изменилась: 13:17.
«Обществоведение — 3, история — 3, коммунистическое воспитание — 3. С такими оценками по ключевым предметам …» — слизняк саркастически усмехнулся и покачал головой. «Зато я был отличником по физкультуре. — заметил Эрик, — Вот у вас, к примеру, какая оценка по этому предмету в аттестате зрелости?» «Подумаешь, физкультура!… — слизняков голос впервые окрасился эмоцией (неприязнью), — И чего вы эдакого достигли, чтоб хвастаться?… Чемпионом Союза стали?» «Нет, до чемпионата Союза я ни разу не доходил … А вот чемпионом Москвы был — сначала среди школьников, потом среди студентов.»