Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
– Можно я снова буду звать тебя Учителем? – шепнул Леон.
– Если тебе так нравится.
– Спасибо, Учитель. Я представить себе не мог, что мы… что ты сможешь такое…
– Доволен? – ревниво спросил Умнейший.
Леон кивнул. Еще позавчера, даже вчера он нашел бы – и находил – восторженные слова, чтобы должным образом прокомментировать то, что увидел за последние дни, но сейчас восприятие уже притупилось. Просто-напросто все идет как надо.
– А я не очень доволен. Плохи наши дела.
Леон заморгал.
– Как это плохи? Мы же победили! По крайней мере на одном участке, и это только начало!
– Начало, но только не в том смысле. Ты имеешь в виду изготовление всяких военных железяк? Тут да, самое начало. Та же кустарщина, только масштабом покрупнее, а до настоящего конвейерного производства мы еще не доросли. Победили? Говори это другим, но не мне и не себе. Победа или поражение всегда результат драки, а драки как таковой не было. С их стороны по-прежнему идет очистка, а не драка.
– В одном месте уже не идет!
– Надолго ли? Не знаю в точности, по какой причине автоном-очиститель приостановил активную деятельность, но предполагаю, что он занят корректировкой методики очистки с учетом вновь возникшего фактора… Непонятно? Говорю проще: они нас элементарно не вычленяют из местной природы. Опять непонятно? Пожалуйста, скажу еще проще: не видят.
Вытерпеть такое было невозможно.
– Они нас видели! – крикнул Леон. – Еще как видели! Меня так вообще в трех шагах.
– Видеть и увидеть не одно и то же. – Умнейший двигал запавшими губами с ленцой, словно скучая. – Так и быть, поясню на вульгарном примере. Допустим, тебе в сандалию попал камешек. Твои действия очевидны: некоторое время ты терпишь неудобство, затем раздраженно снимаешь сандалию и вытряхиваешь камешек, не взглянув на него. Верно? И не говори мне, что ты начнешь внимательно приглядываться, чтобы установить, какой породы камень натер тебе пятку – пирит или роговая обманка. Я прав?
– Ты хочешь сказать…
– Ты уже понял, что я хочу сказать. Для автоном-очистителей наши потуги – камешек в сандалии. Враждебное очистке, но вряд ли разумное проявление своеобразия местных условий. А их хозяева, подозреваю, о нас просто не знают.
– Так надо, чтобы узнали!
На этот раз старик долго молчал, потом сказал тихо:
– А я бы с этим пока не торопился…
Шли дни. Тупые боли в голове, мучившие первое время, утихли. На набедреннике Леона красовались две нарядные нашивки – за два ранения, полученных в битве с детенышами Железного Зверя. Даже те, кто не знал вождя в лицо, провожали его уважительными взглядами.
Уже в первый день Леон понял, что с мечтой примчаться к Филисе и увезти ее придется расстаться на неопределенное время. Помимо чисто управленческих проблем (большую их часть решал Умнейший, но и на долю Леона хватало), массу времени заняло детальное изучение обстановки, подсчет ресурсов, бесконечные разъезды по деревням и лагерям беженцев, отбор тех, кто годился на большее, нежели починка дорог, таскание грузов или ковка вручную медных либо латунных гильз.
Толковых людей, как всегда, не хватало. Аварии на производстве случались едва ли не ежедневно. Аконтий ругался на чем свет стоит. Умнейший наскакивал на Брюхоногого Полидевка, опять законопатившего дельного ремесленника в рудокопы. Брюхоног орал в ответ и отмахивался резной костью.
Искореняя собственное невежество, Леон изучал чертежи, скопированные с экрана Аверс-Реверса. Раздражался, утыкаясь в непонятное. Умнейший находил время, чтобы силой заставить его выспаться.
– Подумай сам: какое впечатление на людей может произвести вождь с непроспавшейся рожей…
Работа кипела. Каждый день на близлежащем полигоне испытывалась новая пулеметная установка, а то и две. От грохота закладывало уши. Тыча костлявым пальцем в карту, Умнейший объяснял командирам расчетов, куда им надлежит выдвинуться, как маскироваться, осуществлять связь и нести боевую вахту. Леон смотрел в карту, хлопал глазами и ничего не понимал.
– А защита деревень?
– Мы будем защищать производственные мощности, – сказал старик. – Это во-первых и в-главных. А во-вторых, лагеря рабочих.
– А деревни?
– Хорошо, защитим и деревни, – поморщился Умнейший, делая пометки на карте. – Если найдем чем.
Он первый воспротивился разбрасыванию сил, когда Леон вслух возмечтал обложить автоном-очиститель, как дракона в берлоге.
– Организовать приличное кольцо обороны даже вокруг одной-единственной зоны очистки наличными силами мы не сможем, – втолковывал Умнейший. – Разве что полукольцо – но кому и зачем это надо? Разумнее устроить гибкую кольцевую линию сдерживания вокруг жизненно важной зоны, первоначальным радиусом пятнадцать-двадцать пеших переходов, а в непосредственной близости от заводов – обыкновенную сеть ПВО…
С запада пустошь больше не расширялась, зато другая, расположенная на востоке, росла с пугающей быстротой и, по расчетам, должна была достигнуть указанного Умнейшим рубежа не более чем через тридцать дней. Пока что Леон, в пику старику, послал туда Тирсиса, придав тому взвод стрелков, сводную команду шептунов и морочников и три зенитно-пулеметных расчета с заданием освоить технику в боевых условиях и по возможности затормозить рост пустоши. Попытка стоила жизни девяти бойцам, одну счетверенку расплавило прямым попаданием, зато заурядов было уничтожено целых пять, если только Тирсис не приврал в донесении. Несколько дней спустя в руки Леона передали почту, доставленную еще одной загнанной до смерти летягой. Тирсис, ликуя, писал, что возвращается, оставив дозор: зауряды прекратили полеты и на востоке!
Леон торжествовал. Умнейший поглядывал на него почему-то с кислым видом, но ничего не сказал, пока Леон не насел на него сам.
– Разве плохо? – наскакивал Леон. Его распирало. – Плохо, скажи мне? Остановили ведь! Полезут снова – опять набьем их, сколько нужно; слава Нимбу, есть чем! Встряхнись, старик! На твоем месте я бы не морщился, а глотнул Тихой Радости…
Учитель дернул щекой.
– А на твоем месте я бы уже сегодня навестил инженеров, да и Аверс-Реверса заодно. Кстати, осмотрел бы восточную промышленную зону. Давно пора.