Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
Да, но какой я мужчина? Эксмен, илот, служебная овчарка, натренированная хватать и рвать в клочья, – вот я кто. Вот кого из меня делали. Выходит, не доделали?
Поспешный вывод. Наверное, все дело в том, что корабль мне больше не враг, наедине с ним можно немного расслабиться…
Именно наедине. Я не беру в расчет моего двойника – он не я, а всего лишь мое отражение в кривом зеркале. Его породу выводили совсем другое кинологи.
Он ведь считает, что он один такой, тогда как каждый корабль-нянька, имеющий в своей утробе Двускелетного, уже наверняка вырастил в себе мое исправленное подобие. Их много. Много-много чуть-чуть подправленных Тимофеев Гаевых, вдумчивых контактеров, бесстрашных исследователей просторов Вселенной, и каждый, наверное, полагает себя единственным и неповторимым. Сказать ему об этом, что ли? А ну его, к шуту! Чего доброго еще затоскует от своей неуникальности, задумается о ненужном, и кораблю придется скушать его, чтобы вырастить взамен нового меня, исправленного и еще раз подкорректированного…
Дурачок он, мой двойник, пусть таким и останется. Пусть он считает дурачком меня, пусть сохранит жизнерадостность, никогда не догадавшись о том, что для корабля он всего-навсего партнер подопечного по игре и сам элемент игры, забавная живая игрушка вроде комнатной болонки. Пусть он живет долго-долго, то и дело радуясь по-жеребячьи, и будет по-своему счастлив. Как наркоман, который всегда при дозе. Как слепая рыба в подземном озере, не ведающая, что где-то над каменной толщей есть дневной свет.
– Жаль мне тебя, парень, – говорит двойник. – Давай, что ли, прощаться?
– Давай, – соглашаюсь я. – Счастливо оставаться.
Он кивает с иронией: мол, без тебя знаю, кому из нас двоих привалило счастье. Ну и улыбка… Не знаю, чего мне сейчас больше хочется: пожалеть беднягу или врезать ему хук правой, чтобы не лыбился.
Ни то, ни другое. Я просто жму ему руку. Встретились – разошлись. Живи как умеешь и не вспоминай обо мне, ладно?
Очень ему надо. Других дел у него нет, что ли, кроме как вспоминать о неудачнике, безусловно виновном в своих неудачах и по этой причине не заслуживающем даже деланого сожаления?
Прощай.
Прощай, не-я.
Счастливо оставаться и тебе, бывший мой хозяин, пресытившийся могуществом. Лети, ищи смысл своего существования, цепляйся, как утопающий, за всякую соломинку, завидуй тем, кто молод и не задает себе вопросов о смысле дыхания, а просто дышит… Слышишь меня?
Он не отвечает.
Что ж, не рискну настаивать. Прощай и ты, Двускелетный, слабоумная черепаха с тяжелой планеты, мне с тобой больше не играть. Живи как-нибудь. Может, со временем ты и впрямь обретешь утраченный некогда разум? Дерзай, я не против.
Как глупая синица в стекло, я тычусь носом в прозрачную стенку. Двойник хихикает. Ага, мне намекают, что посадки под белы рученьки не ожидается – телепортируй сам, выматывайся через Вязкий мир, не велика шишка. А может, корабль не желает изгонять меня силой, оставляя мне какую-никакую свободу выбора?
Если да, то я ею воспользуюсь.
Направление, расстояние…
Как легко в Вязком мире! Как потрясающе легко после трех «же», когда ходишь будто в свинцовом скафандре да еще таскаешь кого-то на плечах! Жаль, в лиловой мгле нельзя дышать, иначе бы я обосновался в ней надолго… Стоп, а не дурак ли я? Еще два шага, и мне станет совсем легко, ведь в капсуле невесомость! Да здравствует косность земной науки, еще не додумавшейся до управления гравитацией!..
Вынырнуть с первого раза не получается. Ничего удивительного: габариты рубки рассчитаны на человека, а не слона. Сейчас я соображу, куда надо сместиться и как скрючиться, чтобы точно вписаться во внутреннюю полость, не «наложившись» на какой-нибудь прибор или элемент конструкции. Кажется, так… Нет, не выходит. А так?
Тоже нет. Лиловый клейстер поймал меня, как муху. Держит. Не вырваться. А вот так? Опять мимо. Первоматерь моя Люси, а ведь я и вправду глуп: забыл в живом корабле скафандр-эластик с недоизрасходованным кислородным баллончиком… Вернуться, что ли?
Почему-то мне очень не хочется возвращаться. Даже на одну минуту. Тюрьма есть тюрьма, а я еще не освобожден окончательно – хозяин ведь может и передумать.
Лишь с девятой попытки я попадаю в рубку – и дышу! Блаженство пополам с мукой, эйфория, опьянение! Так дышит кашалот, всплывший с километровой глубины, полной мрака, холода и морских чудищ, но не воздуха. Так дышит неудавшийся висельник, рвущий с шеи оборвавшуюся веревку.
Хорошо, что воздух в рубке есть вообще! Похоже, чужак восстановил мою капсулу именно в том виде, в каком подобрал ее. Светятся индикаторы, работают все экраны внешнего наблюдения, кроме переднего, сожженного ядерной вспышкой. Сейчас чужак должен быть на левом экране…
Его нет. Там чернота, там мертво, немигающе светят холодные звезды, неровной полосой тянется река Млечного Пути, и я точно знаю, что чужак не закрыл обзор. Нет его и на других экранах. Ссадив меня, живой корабль просто исчез, не заботясь о дальнейшей судьбе бывшего подопечного. Что ему до меня? За сошедшего на остановке пассажира водитель ответственности не несет.
Хорош бы я был, если бы вздумал вернуться!
Короткий озноб. Настоящего страха еще нет, он придет потом и, скорее всего, во сне. Что ж, покричим от кошмаров, плевать. Это небольшая плата за жизнь и свободу. Ничего не пугаются только мертвые да коматозники.
Топливо?
Ползаправки. Кислород? Кислорода еще много, суток на пятнадцать. Воды полно, система регенерации работает, зато пищи всего два дневных рациона – обычный НЗ. Плюс тонизирующие таблетки. Ладно, с голоду не подохну, а вот успею ли за пятнадцать суток добраться до лунной базы – вопрос.
Система навигации работает по очень простому принципу: по наводке на две опорные звезды и Солнце бортовой компьютер вычисляет положение капсулы в пространстве, определяет текущие координаты пункта назначения (для планет, крупных спутников и нескольких астероидов их не надо даже вычислять – параметры орбит «зашиты» в памяти) и предлагает на выбор несколько расчетных траекторий полета, особо выделяя среди них кратчайший, оптимальный по расходу топлива и даже оптимальный по комфорту.
Можно пытаться оптимизировать траекторию по двум или даже трем параметрам. Находясь во внутренних областях Солнечной системы, можно повысить точность исходных данных, избрав в качестве основной «опоры» не Солнце, а одну из планет – если уверен в том, что при помощи слабой оптики можешь отличить Венеру от Юпитера. С далекими звездами проще: компьютер нарисует звездную карту, и только полный идиот спутает Капеллу с Антаресом. Проще не придумаешь. В системе навигации разберется не только пилотесса со стажем, но и наскоро обученный эксмен со среднетехническим образованием, а то и без оного.