Тысяча И Одна Ночь. Книга 2
Шрифт:
И тогда девушка сказала: "О шейх Ибрахим, не встать ли мне, с твоего позволения, и не зажечь ли одну из этих свечей, что поставлены в ряд?" - "Встань, - сказал он, - ко не зажигай больше одной свечи", - и девушка поднялась на ноги и, начавши с первой свечи, зажгла все восемьдесят, а потом села. И тогда Нур-ад-дин спросил: "О шейх Ибрахим, а что есть у тебя на мою долю? Не позволишь ли мне зажечь один из этих светильников?"
И шейх Ибрахим сказал: "Встань, зажги один светильник и не будь ты тоже назойливым". И Нур-ад-дин поднялся и, начавши с первого, зажёг все восемьдесят светильников, и тогда помещение заплясало. А шейх Ибрахим, которого уже одолел хмель, воскликнул: "Вы смелее меня!" И он встал на ноги и открыл все окна, и они с ним сидели и пили вместе, произнося стихи, и дворец
И определил Аллах, властный на всякую вещь (и веткой вещь он создал причину), что в эту минуту халиф посмотрел и взглянул на те окна, что были над Тигром, при свете месяца и увидел свет свечей и светильников, блиставший в реке. И халиф, бросив взгляд и увидев, что дворец в саду как бы пляшет из-за этих свечей и светильников, воскликнул: "Ко мне Джафара Бармакида!"
И не прошло мгновения, как тот уже предстал перед лицом повелителя правоверных, и халиф воскликнул: "О собака среди везирей! Ты отбираешь у меня город Багдад и не сообщаешь мне об ртом?" - "Что это за слова?" - спросил Джафар. "Если бы город Багдад не был у меня отнят, - ответил халиф, - Дворец Изображений не город бы огнями свечей и светильников и не были бы открыты его окна! Горе тебе! Кто бы отважился совершить подобные поступки, если бы ты у меня не отнял халифат?"
И Джафар, у которого затряслись поджилки, спросил: "А кто рассказал тебе, что Дворец Изображений освещён и окна его открыты?" - и халиф отвечал: "Подойди ко мне и взгляни!"
И Джафар подошёл к халифу и посмотрел в сторону сада и увидал, что дворец светится от свечей в тёмном мраке. И он хотел оправдать шейха Ибрахима, садовника: быть может, это было с его позволения, так как он увидел в этом для себя пользу, и сказал: "О повелитель правоверных, шейх Ибрахим, на той неделе, что прошла, сказал мне: "О господин мой Джафар, я хочу справить обрезание моих сыновей при жизни повелителя правоверных и при твоей жизни", - и я спросил его: "А что тебе нужно?" - и он сказал мне: "Возьми для меня от халифа разрешении справить обрезание моих детей в замке". И я отвечал ему: "Иди справляй их обрезание, а я повидаюсь с халифом и уведомлю его об этом". И он таким образом ушёл от меня, а я забыл тебя уведомить".
"О Джафар, - отвечал халиф, - у тебя была передо мной одна провинность, а теперь стало две, так как ты ошибся с двух сторон: во-первых, ты не уведомил меня об этом, а с другой стороны, ты не довёл шейха Ибрахима до его цели: он ведь пришёл к тебе и сказал тебе эти слова только для того, чтобы намекнуть, что он хочет немного денег, и помочь себе ими, а ты ему ничего не дал и не сообщил мне об этом".
"О повелитель правоверных, я забыл", - отвечал Джафар, и халиф воскликнул: "Клянусь моими отцами и дедами, я проведу остаток ночи только возле него! Он человек праведный и заботится о старцах и факирах и созывает их, и они у него собираются, и, может быть, от молитвы кого-нибудь из них нам достанется благо в здешней и будущей жизни. И в этом деле будет для него польза от моего присутствия, и шейх Ибрахим обрадуется".
– "О повелитель правоверных, - отвечал Джафар, - время вечернее, и они сейчас заканчивают". Но халиф вскричал: "Хочу непременно отправиться к ним!" И Джафар умолк и растерялся и не знал, что делать.
А халиф поднялся на ноги, и Джафар пошёл перед ним, и с ним был Масрур, евнух, и все трое отправились, изменив обличье, и, выйдя из дворца халифа, пошли по улицам, будучи в одежде купцов, и достигли ворот упомянутого сада. И халиф подошёл и увидел, что ворота сада открыты, и удивился, и сказал: "Посмотри, Джафар! Как это шейх Ибрахим оставил ворота открытыми до этого Бремени! Не таков его обычай!"
И они вошли и достигли конца сада, остановились под дворцом, и халиф сказал: "О Джафар, я хочу посмотреть за ними, раньше чем войду к ним, чтобы взглянуть, чем они заняты, и посмотреть на старцев. Я до сих пор не слышу ни звука и никакой факир не поминает имени Аллаха".
И халиф посмотрел и увидел высокий орешник и сказал: "О Джафар, я хочу влезть на это дерево - его ветви близко от окон - и посмотреть на них", - и затем халиф полез на дерево и до тех пор цеплялся с ветки на ветку, пока не поднялся на ветвь, бывшую напротив окна.
И когда халиф увидал, что шейх Ибрахим совершает такие поступки, жила гнева вздулась у него меж глаз" и он спустился и сказал Джафару: "Я никогда не видал праведников в таком состоянии! Поднимись ты тоже на это дерево и посмотри, чтобы не миновало тебя благословение праведных".
И, услышав слова повелителя правоверных, Джафар впал в недоумение, не зная, что делать, и поднялся на верхушку дерева и посмотрел, и вдруг видит Нур-ад-дина, шейха Ибрахима и невольницу, и у шейха Ибрахима в руках кубок. И, увидав это, Джафар убедился, что погиб, и спустился вниз и встал перед повелителем правоверных, и халиф сказал ему: "О Джафар, слава Аллаху, назначившему нам следовать явным указаниям закона!" И Джафар не мог ничего сказать от сильного смущения, а потом халиф взглянул на Джафара и сказал: "Посмотри-ка! Кто привёл этих людей на это место и то ввёл их в мой дворец? Но равных по красоте этому юноше и этой девушке никогда не видели мои глаза".
– "Твоя правда, о владыка султан", - отвечал Джафар, который начал надеяться на прошение халифа Харуна ар Рашида, и халиф сказал: "О Джафар, поднимемся на ту ветку, что против них, и посмотрим на них!"
Оба поднялись на дерево и стали смотреть и услышали, что шейх Ибрахим говорил: "О господа мои, я оставил степенность за питьём вина, но это услаждает только при звуках струн". И Анис аль-Джалис ответила: "О шейх Ибрахим, клянусь Аллахом, будь у нас какие-нибудь музыкальные инструменты, наша радость была бы полной". И, услышав слова невольницы, шейх Ибрахим встал на ноги, и халиф сказал Джафару: "Посмотрим, что он будет делать!" - "Не знаю", - отвечал Джафар, а шейх Ибрахим скрылся и вернулся с лютней, и халиф всмотрелся в неё и вдруг видит - это лютня Абу-Исхака ан-Надима.
"Клянусь Аллахом, - воскликнул тогда халиф, - если эта невольница споёт скверно, я распну вас всех, а если она споёт хорошо, я их прощу и распну тебя одного".
– "О боже, - сказал Джафар, - сделать так, чтобы она спела скверно!" - "Зачем?" - спросил халиф. "Чтобы ты распял нас всех, и мы бы развлекали друг друга", - отвечал Джафар, и халиф засмеялся его словам.
А девушка взяла лютню и осмотрела её и настроила её струны и ударила по ним, и сердца устремились к ней, а она произнесла:
"О те, кто готов помочь несчастным влюблённым! Страстей и любви огонь и жжёт и клеймит нас. И что б вы ни сделали, мы были достойны; Просили защиты мы - не будьте злорадны. Ведь горе постигло нас и с ним униженье, И все, что хотите, нам вы можете сделать. Какая же слава вам убить нас в дому своём? Боюсь я, что с нами вы тогда согрешите"."Клянусь Аллахом, хорошо, о Джафар!
– воскликнул халиф, - я в жизни не слышал голоса певицы, подобного этому!" А Джафар спросил: "Быть может, гнев халифа оставил его?" - "Да, оставил", - сказал халиф и спустился с дерева вместе с Джафаром, а потом он обратился к Джафару и сказал: "Я хочу войти и посидеть с ними и услышать пенье этой девушки предо мной".
– "О повелитель правоверных, - отвечал Джафар, - если ты войдёшь к ним, они, может быть, смутятся, а шейх Ибрахим - тот умрёт от страха". Но халиф воскликнул: "О Джафар, непременно научи меня, как мне придумать хитрость и войти к ним, чтобы они не узнали меня".