Тысяча миль в поисках души
Шрифт:
Отсмеявшись, пляжевладельцы начинают выяснять: кто же мы такие? Почему не знаем о законе частной собственности на землю? Может, правда, мы с луны свалились?
Узнав, что мы из Советского Союза, Гарри на какое-то время лишается дара речи. Советских людей он видит впервые и сейчас мучительно решает сложную дипломатическую и политическую задачу: как себя держать? Покряхтев и почесав переносицу, решительно объявляет то, что ему подсказывает его не искушенный в дипломатических протоколах разум:
— Милости просим! Отдохните у нас. Места здесь приятные. Тут вот она и есть, настоящая Америка, а не в Кливленде и не в Нью-Йорке. Там ведь дышать нечем, а у нас, поглядите, какой простор.
Они оказались милыми и добрыми старичками. Мы провели с ними больше часа. Прощаясь, спросили:
— Ну, а если бы кто-нибудь пришел на ваш берег, разлегся на траве и не подчинился требованию уйти — пальнули бы из винтовки?
— Убивать бы, конечно, не стал, — ответил Гарри, — а мелкой дробью в мягкое место попотчевал бы. И суд присяжных оправдал бы меня. Частная собственность есть частная собственность, и тут уж, ребята, шутки в сторону!
Так-то вот! Дальше Василий Михайлович ехал присмиревшим. Багряное солнце опускалось прямо в озеро Эри. Темнело. Встречные машины уже шли с включенными фарами. И, как на грех, ни одного мотеля. Я поддразнивал Пескова, подшучивал над ним. Дескать, заедем так вот в темноте на частную собственность, пальнут тебе в одно место мелкой дробью, оправдывайся тогда, что плохо учил политэкономию капитализма!
Что больше всего поражает советского человека, впервые приехавшего в Америку? На этот вопрос односложным ответом не отделаешься. Начнешь составлять список — неизвестно, где остановишься. Но на одном из первых мест в этом списке будет предупреждающий знак: «Private», который то и дело мелькает перед глазами в городах, на дорогах, в полях и лесах, на берегах рек и озер, даже в пустынях. «Private» в данном случае означает «частный».
То есть частная собственность. И хозяин частной собственности, вывешивая этот знак, со всей серьезностью предупреждает: «Это мои владения». Для убедительности добавляет: «Границу не переступать!»
За время работы в Америке я много раз наблюдал, с каким изумлением взирали мои друзья-журналисты, приехавшие в США в командировку, на эти строгие предупреждения. Помню, как был изумлен Илья Шатуновский, обративший внимание на колючую проволоку, бежавшую почти рядом с нашей автомашиной вдоль автострады. Точнее, между автострадой и опушкой леса, который манил к себе тенью, свежестью, горьковатым запахом нагретой солнцем хвои, обещая усталым путникам отдых и покой.
— Охрана природы? — спросил Шатуновский, кивая на проволоку.
— Охрана частной собственности, — ответил я.
— Но ведь мы едем уже третьи сутки, а проволока все не кончается, — удивился Илья. — А что если остановить машину у обочины, перелезть через проволоку и растянуться на травке?
— Не оберешься неприятностей, — начинаю объяснять я, но вижу, что он мне не верит.
— Ну, завод или фабрика, это я понимаю, — размышляет он вслух, — но ведь здесь поле, лес. Природа, одним словом.
Какой мальчишка в нашей стране не знает Тома Сойера? Все знают. Помните, как он и Бекки заблудились в пещере. Такая пещера есть в Ганнибале — родном городе Марка Твена. Мы там были с Ильей Мироновичем. И выяснили, что принадлежит эта пещера частному лицу. И у него не одна пещера, а много в разных концах страны. У него такой бизнес — пещеровладение. Он пускает в свои пещеры туристов. За деньги, разумеется, за деньги!
Пещеровладение, оказывается, весьма развитый бизнес в Америке. С Песковым мы искали знаменитую Мамонтовую пещеру — государственную собственность, а по ошибке приехали к частной. Когда разобрались и стали разворачивать машину, пещеровладелец-частник едва не лег нам поперек дороги: ведь вместе с нами уезжали доллары, которые могли бы перекочевать в его карман за посещение дыры, за сувениры и, возможно, за две бутылки кока-колы. Он просительно заглядывал нам в глаза и нежно журчал, как змей-искуситель:
— Ну куда вам еще ехать! В Мамонтовой пещере столько туристов, что плюнуть некуда. В очереди там настоитесь. А здесь, посмотрите, какая уютненькая пещерка. За качество ручаюсь. И обойдется дешевле…
Вообще-то американцы — люди в подавляющем большинстве гостеприимные. Я в этом неоднократно убеждался во время поездок по стране. На том же озере Эри, в поселке Марблхэд, владельцы мотеля Дэн и Коллин Тэйлоры отказывались взять с нас деньги за ночлег, потому что считали за честь иметь гостей из СССР. На ферме Уоррена Миллера в штате Висконсин мы провели полдня и чувствовали себя, как у самых добрых друзей. Ковбои Альберт Сай и Боб Морсэр, пасшие стада коров у подножия Скалистых гор в штате Вайоминг, бросили все свои дела и охотно посвятили нас в тайны ковбойской жизни.
К Тэйлорам, Миллерам, ковбоям и другим мы попали случайно, не списываясь и не созваниваясь заранее. Просто свернули, как к тем старикам на озере Эри. Кстати сказать, вся земля стариков — двести шагов в длину и столько же в ширину. У других — чуть побольше. У ковбоев своей земли совсем нет. А вот у одного из нью-йоркских братьев-миллионеров Рокфеллеров такое ранчо в штате Вайоминг, что его и за двое суток пешком не обойдешь.
Однажды в том же Вайоминге нам попалось по пути ранчо некоего Брауна — Шесть Пальцев. Вообразите себе необъятный альпийский луг, окруженный колючей проволокой. На склонах дальних гор — коровьи стада. Так далеко, что коровы кажутся букашками. Ворота на столбах. На воротах — коровий череп с рогами и крупными буквами предупреждение: «Частная собственность. Перешедший границу будет застрелен». Мы долго кричали перед воротами, сигналили — так никто и не появился. А перейти границу мы не решились: кто их знает здесь, в Вайоминге! В Вайоминге такое бывало, что ой-ой-ой!
Лет шестьдесят назад в этом штате еще были так называемые «ничейные» земли. Скотоводы гоняли на эти земли свои стада, а овцеводы — свои. Конечно, ссорились из-за выпасов, дрались, но до убийств как-то не доходило. Кончилось, впрочем, все это страшно. Выбрав ночь потемнее, скотоводы перебили всех овцеводов. Человек тридцать было убито. А стада овец — сотни, а может быть, даже тысячи голов, — загнали в пропасти и забросали динамитными шашками. Громкое было дело. Сейчас в Вайоминге стараются не вспоминать об этом.
Теперь ничейных земель нет. Куда ни глянешь — колючая проволока, хранительница частной собственности и гарантия от недоразумений.
Кстати, колючую проволоку, известную ныне во всем мире, изобрел в 1874 году американский ковбой Джеймс Глидден. Проволока сразу же завоевала себе место под солнцем. За первые десять лет американское бюро патентов зарегистрировало 250 ее разновидностей. Сейчас она тянется вдоль автомобильных дорог, извивается вдоль полей и лесов, петляет вокруг ферм и ранчо. Там, где колючая проволока, — частная земля, а следовательно, какой-нибудь милейший старичок Гарри или таинственный Браун — Шесть Пальцев имеет полное, законное право разрядить в тебя дробовик или кольт 38-го калибра.