Тысяча миль в поисках души
Шрифт:
Есть американцы, которых мучает стыд за тот произвол, который их страна чинит среди индейцев. Один из них — Роберт Рассел, бывший профессор Аризонского университета. Уже двадцать лет, женившись на индианке, он живет среди навахо, пытаясь наладить там школьное образование. Ему помогает студент из Нью-Йорка Ли Вейнгрэд, тоже поселившийся на территории резервации. Они одержимы сейчас идеей создать здесь колледж и уже начали сбор пожертвований среди интеллигенции Таоса и Санта Фе.
Профессор и студент обращались за помощью в конгресс Соединенных Штатов, но там отнеслись к их предложению скептически.
— Мы не рассматриваем будущий колледж как дар индейцам, — добавляет Ли Вейнгрэд. — Нет, это совсем не дар. Это выплата лишь маленькой частицы огромного долга индейцам со стороны Америки.
На другой день мы приближались к городу Флэгстафф, к северу от которого простираются индейские резервации. Город известен и славен по целому ряду причин. Среди них: самый чистый воздух в Америке; местной обсерватории принадлежит честь открытия планеты Плутон; в нескольких милях от города застывшая лава вулкана образовала поверхность, похожую на лунную. Здесь, имитируя посадку на Луну, тренировались космонавты Нэйл Армстронг и Джеймс Олдрин.
Черная вулканическая лава застыла огромными складками и буграми. Издали кажется, что это пашня, поднятая гигантским плугом. Мы долго стояли здесь и, признаемся, воображали себя на Луне. Теперь ведь это не так уж трудно вообразить. Двадцатый век!
И вдруг перед глазами встала совсем другая картина. Лента шоссе и индейские ребятишки, выпрыгнувшие из школьного автобуса и растворившиеся в таинственной и молчаливой темноте пустыни по дорогам к их жилищам — кузовам старых автобусов, снятых с колес.
Private [14]
Дорога петляла в дюнах. Озеро было рядом, за песчаными буграми, на которых вкось и вкривь торчали невысокие сосны, изогнутые ветром. Василию Пескову, моему коллеге и соавтору, не терпелось увидеть озеро. В который раз он начинает мечтательно напевать: «Гурон, Мичиган, Он-та-рио, Эри!»
Мне-то что, я здесь уже бывал, а он, чувствую, волнуется. Для него, открывающего своим читателям окно в природу, встреча со знаменитым озером — событие особое. Такое не каждый день случается!
14
Частная собственность (англ.)
— Ну, давай же к берегу, — в который уже раз просит он меня. Ему невдомек, почему я пропустил один съезд, другой, третий. По-английски он не читает и на дорожный знак «Private» внимания не обращает.
— Ну, что же ты не сворачиваешь? — удивляется Василий Михайлович. — Так ведь можно и все озеро проскочить.
Это правда. Бог с ним, с «Private», — решаюсь я, и рулю на первую же проселочную дорогу, ведущую к озеру. Будь что будет! Может, и пронесет.
И вот оно перед нами, долгожданное озеро Эри, одно из Великих американских озер. Необъятная водная гладь до самого небосклона. Неподвижная лодочка с фигуркой рыбака в широкополой шляпе. Вдалеке дымит пароходик. На берегу помятый, брошенный автомобиль. Чуть подальше — цепочка белых легоньких трейлеров — домиков на колесах.
— Вот оно какое! — зачарованно шепчет Василий. Закатав брюки до колен, он забредает в воду. Прутиком подгребает к себе дохлую рыбешку, плавающую вверх брюхом.
Я, притомившись за рулем, с блаженством растягиваюсь на траве и закрываю глаза.
Тишина. Только легкий плеск воды у берега да крик одинокой чайки вдали.
Сладкую дремоту прерывает звук скрипнувшей двери одного из домиков на колесах. Кто-то идет к нам, но глаз открывать не хочется — пусть себе идет.
Кто-то, подойдя, покашливает и приветливо спрашивает:
— Чем могу служить, господа?
Я открываю глаза. Передо мной пожилая полная женщина. И, судя по всему, очень добрая. По-видимому, хозяйка ближайшего трейлера. Может быть, хочет предложить нам попить водички или купить рыбки?
— Нет, нет, не беспокойтесь, — отвечаю я. — Нам ничего не надо. Отдохнем здесь минут двадцать да и покатим дальше.
На лице у женщины недоумение:
— Вас кто-нибудь приглашал сюда, господа?
— Нет, нет, мы просто решили свернуть…
Женщина начинает сердиться. И я понимаю, почему она сердится.
— Что значит «просто решили свернуть»? Ведь это же частная земля! Этот берег принадлежит нам с мужем. Мы можем сдать вам в аренду кусочек пляжа на лето, если хотите. Я думала, что вы затем и приехали. А раз нет, то проваливайте отсюда.
— Вася! — зову я своего друга. — У нас неприятности.
— Что-нибудь с нашей машиной? — спрашивает Василий. Он ведь не знает английского языка.
— Мы нарушили закон и вторглись в частные владения, — объясняю я.
И вот мы стоим перед хозяйкой берега и хлопаем глазами, как провинившиеся школьники. Вернее, как студенты, завалившие экзамен по политической экономии. Ведь учили же, что в капиталистическом обществе большая часть лесов, полей и недр земных находится в частном владении. Учить-то учили, а вот оплошали.
— Что же, если частная собственность, так и посидеть у берега нельзя? — хорохорится Василий. Я перевожу его заявление хозяйке.
— Да вы что, с луны свалились? — возмущается женщина. — Да я сейчас на вас собак натравлю! Полицию позову! Эй, Гарри, — кричит она в сторону трейлера, — прихвати-ка винтовку да поспеши сюда!
Этого еще не хватало! На всякий случай я открываю дверку машины и объясняю Пескову ситуацию.
— Что же нам делать? — потерянно спрашивает он.
В двери трейлера появляется Гарри — высокий старик в белой рваной майке. Слава богу, без винтовки. Гарри спешит изо всех сил, но продвигается очень медленно — не те годы. Наши извинения встречают его на полпути.
— Честное слово, мы хотели только отдохнуть, — оправдываемся мы один по-русски, другой — по-английски.
Женщина вдруг начинает смеяться.
— Гарри, — заливается она, — эти господа вообразили, что они могут разваливаться на частном берегу пузами вверх. Ты слышишь, Гарри, это на частной-то земле!
Добежавший наконец до нас Гарри переводит дух.
Сперва он ничего не может понять, а потом тоже начинает смеяться:
— Это же умора! — стонет он. — На частной-то земле…