Тысяча звуков тишины (Sattva)
Шрифт:
– Имбирный чай. Продерет мозги, и будешь в порядке, обретешь способность мыслить.
Лантаров с удивлением отметил, что Шура невозмутим. Только смотрит куда-то вдаль. «Как можно вести осмысленный разговор с невменяемым? Это же только оболочка, а внутри – пустота, черный провал!» – думал он. И вдруг ему пришло в голову объяснение: «Так он же мне говорит, или даже сам себе, и это просто неделимая часть его восприятия окружающего мира!»
Володя вместо ответа жеманно поднес указательный палец к голове
– Ваще… мозги… отсохли? – свой вопрос он сопроводил пулеметной очередью из отборных ругательств, а затем натужно гаркнул: – Водки давай, твою мать!
Лантаров посмотрел на Шуру – как тот будет реагировать? Шура хранил молчаливое спокойствие. Затем извлек из кармана телефон.
– Евсеевна, добрый вечер… Да-да, у нас объявился, думаю, у нас заночует… Да-да… проспится, а завтра со свежей головой придет… Ммгу…
– А наш притончик… гонит… самогончик… – попробовал затянуть песенку Володя, но натужно закашлялся и высказался по поводу хозяев дома: – Ну, уро…, ну, уроды…
Лантарову не верилось: неужели это бывший офицер, один из лучших штурманов, замкомандира полка в свое время? Неужели так может деградировать человек?
– «А наш притончик го-нит са-могон-чик…» – фальшивил Володя нараспев с незлобивой, но совершенно глупой улыбкой.
Лантаров наблюдал за непрошеным гостем. Как его реакции, голос, настрой могут так кардинально меняться в течение секунд? Как будто в нем сидят сразу несколько демонов. И точно в подтверждение, расслабившийся пьяница подскочил на стуле.
– Так, бля… водяры офицер офицеру нальет?
– Володя… – тихо, но четко начал Шура. – Давай выспимся, а завтра…
– Молчать, суки! – что есть силы заорал бывший вертолетчик. – Смирррно! Руки по швам! Отставить!
Он отдавал бессвязные команды в пустоту, его крик перешел в бормотание, а хмель отобрал последние силы. Лантаров подумал: вот сейчас затихнет и уснет. Но не тут-то было. Гость внезапно вскочил и бросился к куртке.
– Стой, ты куда? – Шура с силой дернул его за рукав.
– Пошел ты… Старлей сраный! Молчи, когда майор говорит! Я душманов бил! А ты – говно…
Силы снова оставили его, и Шура подхватил былого героя с заплетающимися ногами под локоть. Лантаров опешил, не зная, что ему делать в этой возне – он просто застыл и молча наблюдал за происходящим. Но Шура… В его взгляде не было и тени гнева, никакого намека на волнение.
– Я сказал! Я тут не останусь! – надрывно орал Володя, отчаянно трепыхаясь в руках отшельника. – Не налил! Теперь ты враг мне, ты – хуже душмана! Застрррелю!
И с этими словами он, ухарски вцепившись в куртку, вырвался и, будто прыгая по болотным кочкам, резко отворил дверь и раздетый вывалился на снег.
– Пойду проведу его, – кивнул Шура, быстро натягивая куртку и ботинки, – а то еще упадет где-нибудь да замерзнет.
«Вот так сюрприз, – размышлял Лантаров. – Ну что, праведник? Вот тебе и жизнь! Попробуй-ка жить гармонично, когда мир рядом населен дикарями! Того и гляди, зашибут каменными топорами… или наедут колесом дорогущей машины, если ты в городе…»
Вернулся Шура только часа через полтора, и Лантаров ощутил, что напряженно ждал его.
– Угомонился? – сочувственно спросил он, когда Шура стал веником стряхивать снег с ботинок и куртки.
– Горбатого могила исправит, – ответил тот без эмоций, но несколько устало. – Домой его, как и обещал, доставил – это главное. Давай-ка чаю попьем.
Он взял чайник, чтобы поставить на печь, и тут Лантаров увидел разбитые костяшки рук.
– Ого! Что-то случилось?
– Случилось… – Шура поджал губы. – Вова наш, оказывается, должник, или так, во всяком случае, некоторые его собутыльники сообщили. Пришлось его от гнилых разборок уводить…
Шура налил чаю.
– Ты не пробовал с имбирем?
– Чашку одну выпил, но уж больно во рту печет. Так чем это грозит теперь? Я имею в виду разборки…
Лантарова поражало, что в Шуре совершенно отсутствует нервозность или даже волнение. И это было даже как-то неестественно для человека, который только что дрался. Хотя он совершенно не мог представить себе Шуру в этой роли.
– Не знаю. Они, как водится, грозились. Но обычно те, кто грозятся, не выполняют угроз. Лающая собака редко кусает. – Шура призадумался, склонив голову над чашкой с чаем. – С другой стороны, Володя пьян, и это делает его легкой добычей для любого.
– Ты так спокойно говоришь… – Кирилл ухватил ладонями чашку и напитывался теплом. – Но ты… ведь дрался с ними? Сколько их было?
Шура усмехнулся:
– Трое. Но это сельские мужики – они понятия не имеют, как драться правильно. Это было нетрудно. Жаль только, что приходится прибегать к силе. Это – противоестественно и потому противно.
Шура говорил как будто не о себе, а ком-то другом. Большими глотками допил чай и налил еще чашку до краев.
– А откуда Володя деньги берет?
– Пенсию получает военную – он же на войне офицером был, там год за три идет… Иногда, впрочем, у Евсеевны отщипнет что-то…
– Шура, а ты не предлагал Володе избавиться от алкоголизма при помощи своей методики?
– Методики? – спросило тот удивленно. Его мысли блуждали где-то в другом месте. – Методика – это образ жизни, измениться необходимо полностью: в помыслах, намерениях, в употреблении энергии и пищи и так далее. Для этого надо иметь, как минимум, цель, намерение, желание так жить.