Тысячелетний сокол
Шрифт:
Большинство тех планет, куда я рвалась, по логистическим или финансовым причинам были вне досягаемости «Панацеи дальних рубежей», но все изменилось, когда у меня появился «Тысячелетний сокол». Благодаря гиперприводу военного класса любой конец Галактики стал для нас досягаем, а поскольку пожертвования продолжали поступать, я прикупила еще и пару дряхлых дроидов-фельдшеров и снарядила корабль множеством диагностических приборов. Хоть я и не жалела о годах волонтерской службы, мне больше нравилось решать самой, когда и куда лететь. Мои друзья по университету в шутку прозвали этот период моей жизни «порханием с ветки
Если говорить о пунктах назначения, то я всецело полагалась на то, что слышала в космопортах, кантинах, забегаловках, — всюду, где космические дальнобойщики обменивались информацией и распространяли слухи. Признаюсь, я втайне наслаждалась тем, что они принимали меня за пирата, контрабандиста или охотника за наградами, и все благодаря задиристо выглядящему «Соколу», с этой его грозной лазерной пушкой — пусть и неисправной. Если бы кто-то решил проверить меня в деле, то сразу бы выяснилось, что как пилот я этому кораблю не ровня, и мало на что способна, кроме как перелетать с места на место.
В одной кантине на Русте я услышала о планете Хиджадо, весьма отдаленной от Хайдианского пути — на полпути к Бонадану. Пожилой пилот сообщил мне, что если где-то и нуждаются в помощи, так это на Хиджадо. Он упорно не называл причину, но она стала ясна, едва «Сокол» вышел из гиперпространства и датчики сообщили о веренице имперских кораблей, покидающих планету. То, что я поначалу приняла за атмосферный фронт, оказалось столбами дыма, который поднимался от десятков поселений на северном полушарии. Очень скоро дальние сканеры «Сокола» явили моим глазам эскадрильи СИД-истребителей, которые возвращались к своим звездным разрушителям по завершении бомбардировки, и несколько маленьких суденышек местной приписки, которые сбивали при попытке покинуть зону поражения.
Я слышала о недавнем налете на имперские верфи на Орд-Трейси или Билбринджи — где именно, не помню — и первой мыслью было, что имперцы накрыли здесь базу повстанцев. Но Хиджадо казалась слишком захолустной, чтобы держать на ней базу, а доносившиеся из коммуникатора обрывки переговоров рисовали совсем иную картину. Переговаривались пилоты госпитальных фрегатов, ожидавшие от имперцев разрешения сесть на Хиджадо. Так характерно для имперского командования: пропускать корабли с гуманитарной миссией, когда ущерб уже непоправим.
Медики с фрегатов просветили меня о масштабах катастрофы и в общих чертах изложили план оказания помощи. Пусть имперцы выжгли далеко не всю планету, многим городам было уже не помочь, а некоторым участкам земли предстояло остывать еще не один год. Эвакуировать выживших спасателям не разрешили, а медицинские службы в населенных пунктах, не попавших под прямой обстрел, уже вовсю принимали пострадавших. Как бы то ни было, крах большинства энергостанций и технических узлов отбросил местную цивилизацию на сотни лет назад. Хуже того — имперцы оставили на планете гарнизон, чтобы бунтовщики не смели искать сочувствующих и единомышленников.
Как только госпитальным кораблям дали разрешение сняться с внешней орбиты, я повела «Сокола» в бурлящую атмосферу. Я прислушивалась к эфиру в ожидании призывов о помощи из отдаленных регионов планеты, но их не поступало, поэтому я положилась на собственные глаза и на самого «Сокола» — у него было свойство западать на правый борт при движении в атмосфере — в надежде, что это приведет меня туда, где от меня будет хоть какая-то польза.
Я приметила местечко, которое скорее пострадало за компанию, чем от преднамеренного залпа, и посадила фрахтовик в размывной карьер прямо под горячим ливнем. Жилые и хозяйственные постройки были охвачены пожаром, который обильно подпитывали запасы топлива, бывшие в ходу у местного населения. Когда я вышла из корабля, от похоронной бригады, подбиравшей тела, отделился человек лет сорока и двинулся прямо ко мне.
— Спасибо, что откликнулись на наш призыв, — прокричал он с сильным акцентом, перекрывая шум дождя. Когда я уточнила, что никаких призывов не поступало, он ответил: — Не поступало на ваш корабль — вы это имеете в виду? — Я подтвердила его предположение, на что он лишь кивнул. По его словам, я приземлилась — и это самое главное. Он назвался именем Нонин.
Я брела за ним под дождем и пыталась выяснить, за какую провинность они пострадали.
— Имперцы объяснений не дают, — спокойно ответил он.
Тем не менее вскользь он упомянул, что, по слухам, правитель сектора разозлил Императора, и Хиджадо устроили показательную порку. Все это было до боли знакомо, и при виде груды мертвых тел я впала в отчаяние.
Но Нонин лишь сказал на это:
— Не надо нас оплакивать. Здесь нет смерти, есть только исход.
В тот момент я подумала, что это просто поэтический оборот, даже не подозревая какой смысл он приобретет по прошествии недель, месяцев и в конечном счете лет.
За неделю я помогла извлечь из-под обломков более пятисот тел, которые впоследствии были сожжены на развалинах капища согласно местным обычаям. В свободное от бытового обустройства и поисков тел время мы с дроидами обрабатывали раны, ожоги и вправляли вывихи в маленьком лазарете, в который превратился «Сокол». Пока суд да дело, до меня постепенно дошло, что я так и не обнаружила среди пострадавших или мертвых ни одного пожилого человека. За разъяснениями я обратилась к Нонину.
Сначала он даже не понял, о чем я спрашиваю. Затем указал на женщину, может, чуть старше него самого и произнес:
— Миган прожила сто один солнечный цикл. — А после махнул рукой в сторону одного из мужчин: — А Сонндс — сто сорок циклов.
Поскольку я уже знала, что год на Хиджадо примерно равен корускантскому, я восприняла эти цифры как ошибочные.
— А сколько прожила ты? — спросил он у меня. Когда я сказала, что мне двадцать восемь, он ответил, что дал бы мне гораздо больше.
Уж не знаю, какой девушке может понравиться, когда ей говорят, что она выглядит старше — причем намного — чем есть на самом деле. Однако Нонин был прав. Все его соплеменники моего возраста выглядели гораздо моложе меня. Но я по-прежнему не могла в это поверить. Архивные данные на Хиджадо были не очень подробными, но то, что население планеты человеческой расы мигрировало сюда из Ядра несколько тысячелетий назад, было установленным фактом. Значит, либо закрытая популяция сама по себе за годы эволюционировала в долгожителей, либо на этой разоренной ныне планете было что-то, что наделило их столь необычным даром.