Тысячи причин любить
Шрифт:
Мастерская напоминала мне склад. Стены, украшенные гипсовым орнаментом, не знали порядка: вещи были разбросаны тут и там. Иногда негде было ступить: пол скрывался под папками со старыми, пожелтевшими от времени бумагами, слоем облупившейся краски и многочисленными кисточками. Дед пробовал себя в живописи – он нарисовал картину на моё десятилетие. Она по сей день украшает одну из стен мастерской, удачно закрывая трещину. Спустя время Иоаннис взял паузу. Вдоль стен мастерской больше не были выставлены ряды деревянных рам для картин, а мольберты покинули свои привычные места. С тех пор они ютились по углам, изредка напоминая о себе негромкими падениями.
Правда, он никогда не улыбался так же искренне. Казалось, дедушке чего-то не хватало, чтобы наконец почувствовать удовлетворение от проделанной работы. Он пахал не покладая рук до глубокой ночи, когда небо уже было усеяно звёздами, а под волнистыми листами папоротников кричали заблудшие кошки.
Однажды я навестил деда после занятий и застал за сколачиванием мебели. У противоположных стен расположились невысокие деревянные столы, на скорую руку выкрашенные в белый цвет. Столешницы были завалены керамическими и стеклянными баночками, дребезжащих, когда Иоаннис решал чуть сдвинуть столы. Повыше он расположил полки с рядами небольших бутылей, заполненных разноцветными жидкостями. Это были красители и ароматизаторы. По краям стояли высокие восковые свечи, чьи молочного оттенка фитили тянулись к сводам под потолком.
В мастерской всегда играла классическая музыка. Дедушка не забыл перенести туда свой проигрыватель и несколько виниловых пластинок. Когда Иоаннис оставлял дверь незапертой, всё побережье могло наслаждаться незатейливыми мелодиями фортепиано и виолончели.
Иоаннис стал изготавливать свечи. Сначала для себя, а затем на заказ. Он топил литры воска на водяных банях, добавлял ароматизаторы и разливал всё по баночкам. Ваниль, корица, лимон и лайм – каждый запах был особенным.
Если говорить на чистоту, любимые занятия деда не внушали доверия в моего отца. Он продолжал считать изготовление свечей и миниатюр пустой тратой времени.
Автобус остановился напротив университета, и я уже был уверен, что, сойдя, заплутаю по улицам и пропущу занятия. Но что-то удержало меня на месте.
Девушка находилась за фонтаном подле крыльца. Круглые маленькие плечи, небольшая грудь, мягкие изгибы её тела в мгновение ока очаровали меня. Поэтому, чтобы полностью рассмотреть незнакомку, мне пришлось обогнуть фонтан и приблизиться к крыльцу. Она же, заприметив меня ещё на дорожке, скромно улыбнулась. Мне вдруг стало жарко, и октябрьский ветер никак не мог высушить испарину на шее. Я видел, как жизнь текла по венам девушки с огромной, безбашенной скоростью, разгоняя по телу неистовое тепло. Наверное, поэтому ей, разодетой в лёгкую блузку, не было так холодно. И, когда я обошёл фонтан, я заметил серую инвалидную коляску. Я встал в нескольких шагах от девушки и не мог сдвинуться с места.
– Лея! – она неожиданно протянула мне правую руку и беззаботно улыбнулась. Сквозь стёкла её очков я видел искрящиеся карие глаза.
Она была парализована ниже пояса, что заставило меня сначала встать в ступор. Мне пришлось переминаться с ноги на ногу, чтобы развеять неприятное ощущение от увиденного.
В её голосе слышалась уверенность,
– Мне нужна помощь, не могли бы Вы помочь мне подняться на крыльцо?
Её голос глубоко проник в мою голову, явно не намереваясь улетучиваться. Слова звучали вновь и вновь, как заедающая пластинка, но, в отличие от последнего, голос девушки был прекрасным. Пусть она немного хрипела, пусть связки еле слышно дрожали, но я не мог сомневаться в его красоте, мелодичности и в то же время простоте.
Я коснулся руки и чуть пожал её, забыв представиться. Затем посмотрел за плечо Леи, где было крыльцо. Самостоятельно она бы не забралась по крутым рейкам, поэтому я, собравшись, обошёл кресло и взялся за ручки. Внутри всё сжалось не то от страха, не то от жалости.
– Спасибо, – еле слышно ответила девушка.
Ком в горле мешал говорить, и между нами повисло неловкое молчание. Я старался не обращать внимания на кресло, но глаза как нарочно бродили по подлокотникам, спинке и подставке для ног. Я сглотнул. Лея не подавала вида, продолжая вести себя дружелюбно. Она поинтересовалась:
– Первый раз здесь?
Я бережно развернул коляску, остерегаясь резких движений, и толкнул её по направлению к рейкам.
– Нет, не первый, – робко ответил я, не узнав собственного голоса. Я ощутил потребность что-то добавить, но у меня как назло не находилось нужных слов.
Её греческий звучал хорошо, но не идеально. Я догадался, что Лея приезжая. Её редкое имя, какое я ранее не слышал в наших краях, навело меня на ту же мысль.
В присутствии девушки мне не хотелось думать о занятиях в университете. Лея вскружила мне голову, а я никак не мог понять, чем же именно. Её харизма, эмоции, отражающиеся на лице, вытесняли остальные мысли. Признаюсь, мне захотелось узнать о Лее побольше. Её решительность поразила меня. Она была мне в новинку. Придумывая вопросы и темы для разговора, я катил коляску вверх по рейкам. Но, когда мы очутились на крыльце, где наши взгляды вновь встретились, я точно проглотил язык.
Я остановил кресло Леи. С крыльца открывался замечательный вид на площадь перед университетом. Девушка с затаённым дыханием обводила взглядом всё вокруг, вглядываясь в детали. Она посмотрела на струи фонтана, бьющие прямо в небеса, и на мелкие капли, приземляющиеся подле него. Студенты в разноцветных одёжках бегали вокруг да около, и отчего-то суета заворожила Лею. Она прислушивалась к разговорам, наверняка улавливая лишь обрывки.
Я вытянул вперёд руку и чуть встряхнул ею, чтобы наручные часы оказались циферблатом ко мне. Пары должны были начаться через несколько минут, поэтому я, наконец, заговорил:
– Скоро начало занятий, не хочешь присоединиться?
Звучало глупо, и мои щёки налились румянцем. Лея повернулась ко мне и ужаснулась:
– Занятия начинаются сегодня?
Я растерялся, но всё же ответил:
– Они начались неделю назад, – сказал я, а позже мягко добавил: – Разве ты не ходила на них?
Девушка встрепенулась:
– Я заселилась в общежитие буквально час назад.
Я опять не нашёл, что ответить. Лея подъехала к дверям, и я тотчас сообразил, что нужно помочь ей открыть их. Я придерживал тяжёлую дубовую дверь, пока девушка заезжала в заполненный студентами холл. Я ступил внутрь следом за ней.