Тюремные дневники, или Письма к жене
Шрифт:
(Маша — это Толина подруга.) А она часто тогда в клубы разные ходила. С подругами, там, с друзьями… «Я пойду в клуб». — «Ну, иди». Не скажешь же: «Не ходи», — только хуже будет. А я-то знаю, что это такое, что там за публика. Я раньше уже все это прошел — клубы эти, тусовки… Тогда ведь, в 96–97 годах на коксе все сидели, все слои. От банкиров до квартирных воров. Я ей сразу сказал: «Если хоть раз увижу, хоть один только раз, что ты наркотики принимаешь — все. Можешь даже меня не дожидаться — сразу собирай вещи и уходи. А я это сразу узнаю. Я по глазам человека сразу выкупаю». — А что, можно узнать, что человек наркотики принимает? — заинтересованно переспрашиваю я. — Конечно, по глазам сразу видно. — И что, зрачки расширены? — Да необязательно. Зрачки могут
Просто взгляд меняется. При героине взгляд такой застывший, ну и зрачки обычно, как точки. И чешется человек все время. Руку, там, а обычно нос. Даже если и не принимает сейчас, а все равно по привычке кончик носа машинально почесывает время от времени. А при кокаине взгляд такой безумный становится, блуждающий, он ни на чем остановиться не может, шарит вокруг взглядом, как будто весь мир сразу охватить хочет. — А сам ты, почему не подсел? — Ну, я очень много видел, чем это кончается, как люди все теряют. Прямо у меня на глазах. Причем серьезные люди, с серьезными деньгами. У меня был знакомый, он весь Кунцевский рынок запчастей держал. Ну, серьезные же деньги! Живи, чего тебе еще надо? Подсел на кокс. Заметили. Раз сказали, два, три. Бесполезно. — И что? Убрали? — Конечно. Ты же не ребенок. Никто тебя за ручку в больницу не потащит. Ты сам решай.
Сам лечись. Здесь не могут вылечить — за границу поезжай. Никто же не против. Надо — деньгами поможем. Ты же не один работаешь, а в команде. Ты же всех подставить можешь. Сказали тебе — делай выводы.
Нет — извини!.. Да сколько я таких случаев видел! Наверное, это и останавливало. Я бы сразу в одночасье все потерял, чего годами добивался. — Деньги, в смысле? — И деньги, и все! Сразу под чистку бы попал. — Убрали бы? — Конечно, это был бы совершенно железный повод. — А через какое время уже явно заметно со стороны становится?
— Если плотно подсел, через два-три месяца уже совершенно четко видно. А через год — это вообще пиздец. Обычно же как? Сначала кокаин нюхают, потом героин. — Разве его нюхают? Я думал — колют? — Колют потом, чтобы меньшей дозой обойтись, подешевле. А сначала — нюхают. — А зачем вообще на героин переходят? — Дешевле. Кокаин дорогой. Грамм хорошего кокаина — минимум двести долларов. А бывает и по триста, и по четыреста. А ему на день пять грамм надо. А героин дешевле. Семьдесят долларов полграмма. Более сильный наркотик. — А они по-разному действуют? — Конечно, совершенно разные наркотики. Но героин я не знаю даже толком, как. Я его не понял. Мне сразу очень плохо от него стало. Рвало так, что я думал, умру. Желчью прямо. А от кокаина весь мир становится ярким, обостренным. Краски, чувства.
Голова ясная, думается легко, реагируешь на все быстрее и четче в несколько раз. Хочется что-то делать. Все радость доставляет. Вот едешь на машине, дождь идет, бьет в лобовое стекло — ты его совершенно по-другому воспринимаешь. Он тебя радует, возбуждает. А потом, когда отпускать начинает, возвращаешься из того яркого мира в этот наш серый… о-о-о!.. Все серое, дома серые, люди какие-то серые, спешат куда-то, сгорбившись. Така-ая депрессуха!.. Тут надо сразу коньячка немого выпить — чтобы сгладить переход. Чтобы не слишком резко. Тогда все более-менее нормально. — А морфий ты не пробовал? — Морфий? Нет. — А сейчас наркотиков больше стало или меньше? — Я думаю, больше. Просто более дешевые. Чернуха всякая, колеса, некачественное все. А вообще, судя по тюрьме — больше. Все тюрьмы наркоманами забиты. Молодежь — так вообще все поголовно.
Движуха и ширево — вот и все их мысли! — А движуха-то здесь причем? — удивляюсь я. — Как это причем? — в свою очередь удивляется Толя. — Надо же ему ширево где-то добывать? Вот он, как вечер, и начинает движуху в камере наводить. Соседям отписывать, дороги налаживать. — Да молодежь сейчас вообще все наркоши! В тюрьмах — так вообще все, — подтверждает и Коля. — На суд едешь, все разговоры только о дозняках, о ширеве, о кумаре. Что колоть, что пить, какой приход что дает! Все!! Больше их вообще ничего не интересует. Какие там бабы! У него там и не стоит ничего давно. Он и забыл уже, зачем шляпа-то нужна! Господи, какая-то другая реальность! Другое измерение. А я-то, дурачок наивный, прожил всю жизнь и ни одного наркотика не то что не пробовал, но даже и в глаза-то никогда не видел! Блядь, прямо неудобно как-то!.. Ущербным каким-то себя все время чувствуешь.
Светскую беседу в камере поддержать не можешь. В натуре.
Р.S. Хотя нет, впрочем. Кокаин высшего качества — это белый порошок с розоватым оттенком. На воздухе испаряется. Это я теперь твердо знаю.
От Толи с Колей. Фуфло мне теперь не двинут!
23 июня, понедельник
Толя — поистине неисчерпаемый источник информации. Слушаю, помалкиваю, да на ус мотаю. Тем более, что послушать есть что.
Сегодня, к примеру, разговаривали о структуре преступных группировок и об их методах работы. — А ты кто был? Ну, бригадир, там, или кто?
— Да нет там никаких бригадиров! Это все мусора придумали. Иерархия есть, но она не жесткая. Если какой-то серьезный вопрос — все совместно решают. Например, решаем взять под себя какого-то серьезного бизнесмена. Собираемся все и начинаем обсуждать. Вот есть такая-то информация. Из такого-то источника. Человек свободен. Крыши у него нет. Хотя «крыша» — это тоже чисто мусорской термин. Просто говорят: человек свободен. Советуемся и решаем начинать с ним работать. Поручаем: ты занимаешься наружкой, ты ставишь телефоны на прослушку, жучки в квартире, ты все про его семью выясняешь, ты пытаешься кого-нибудь из его окружения подкупить, ты финансовые дела пытаешься пробить и т. д. Есть специальные люди, которые, скажем, с секретаршами знакомятся и ебут их. Секретарши же эти все по клубам разным ходят, тусуются… Так вот, есть специальные люди, которые с ними там знакомятся. Красавцы, одетые все с иголочки, с кучей денег во всех карманах, на шикарных машинах. Все это им специально проплачивается — машины и пр. — как спецодежда. В общем, начинаем работать. Обычно вся работа занимает месяца два-три. Потом приезжают к нему в офис люди и начинают разговаривать. Ну, он же видит, люди все серьезные, все хорошо одетые, на хороших машинах, с оружием официальным — специально пистолет на стол выложишь, чтобы видел.
Серьезная, в общем, команда. Не шайка наркоманов каких-то, которых сдашь сейчас в мусарню, и на этом все закончится, а конкретные люди.
Если начинает артачиться — сразу ему на стол пачку фотографий. Весь расклад его и его семьи. Какой бы ни был крепкий человек, а все за семьи свои боятся. А куда ему деваться? Сам-то он, может, и уехал бы куда-нибудь, спрятался… Ну, а семью куда денешь? Родственников? Да там иногда такие ситуации возникают — караул! Жен с любовниками фотографируют, еще чего-нибудь выясняется. Такая иногда грязь всплывает — вообще пиздец! — А все это и сейчас есть? — Конечно.
Только сейчас все уже поделено, все в легальном бизнесе уже пристроились. Поэтому совсем беспредельных наездов нет практически.
Ну, а так — все есть. У нас, вот, есть ряд очень серьезных людей.
Бизнесменов. Они давно уже платят и будут всегда платить. А куда им деваться? Если человек отказывается платить — его обязательно надо или заставить, или убить. Иначе и другие откажутся. Все развалится.
— А ты говоришь: жучки ставить? А как это делается? Через окружение?
— Обычно через окружение. А в самых сложных случаях — можно на стекло в квартире. Сверху с крыши спускается человек на веревке и аккуратно прикрепляет к стеклу. Обычно ночью это делается, вдвоем или втроем. Веревку через вентиляционную трубу на крыше перекидывают, закрепляют и человека опускают, а потом поднимают такой специальной ручной лебедкой. Тут даже и особой подготовки физической не требуется. — А как сигнал снимать? — Специальный автобус с аппаратурой внизу ставится под окнами или рядом где-нибудь, и слушаешь там все и записываешь. Все, что в квартире делается. Эта аппаратура обычно на свои ЧОПы официально оформляется.