У Адских Врат

Я особенно благодарен Чаку Адамсу, Патриции Берк, Винсу Капоне, Теду Коноверу, Филу Джерарду, Джиму Грейди, Клею Максу Холлу, Бобу Люси, Биллу Массею, Эстер Ньюберг, Йону Плуцику, Стиву Рабиновицу, Уэнди Рот и Кевину Смиту.

— Как назвать то, что никогда нельзя делать, но чего не делать вы просто не в состоянии? — вопрошает уличный проповедник на погрузочной платформе. — Лишний шаг, от которого не можете удержаться? Невоздержанность, которая ведет вас к Адским Вратам?

«Именно

это я и сделал нынче вечером, — думает человек в первом ряду, сжимаясь, стараясь спрятаться. Понимая, что выбрал неправильное место. — Здесь слишком светло. Слишком просторно и слишком мало народу. Погоня, наверное, уже у дверей».

На проповеднике рабочий комбинезон. Одиннадцать часов, жаркий сентябрьский вечер. Раз в неделю заброшенный гараж в Южном Бронксе превращается в «церковь». Лампочки без плафонов освещают складные стулья, на которых устроились несколько полусонных проституток, бомжи и даже один шофер-дальнобойщик. Да, не следовало сюда приходить, и все-таки он не смог удержаться, хотел отыскать одну рыжую шлюху. Через сорок минут она заразит его СПИДом.

«Надо было просто пойти на работу. Водить такси, а не идти в Хантс-Пойнт. Спаси меня, хоть кто-нибудь», — молится человек в первом ряду.

— Для каждого человека соблазны различны. Но результат — один.

Человек в первом ряду плотнее натягивает бейсболку с надписью «Нью-Йорк метс» и украдкой бросает взгляд на распахнувшуюся дверь гаража. Три силуэта — мужчины, судя по фигурам, — только что возникли на пороге. Головы медленно поворачиваются, осматривая прихожан. Черты лиц неразличимы, но их взгляды наваливаются на беглеца бетонными плитами. Кажется, что тьме в человеческом обличье нужно лишь несколько секунд, чтобы собраться с силами и напасть.

— К Адским Вратам, — мягким голосом предостерегает лысый, бородатый проповедник, — можно попасть, набирая последнюю цифру номера телефона, который набирать не следует, — и вы знаете это. Они восхитительны, как последний глоток виски перед тем, как сесть за руль холодной ночью. Стремление к ним кажется логичным, как стремление порадовать любимых: родителей, начальника, ребенка.

Люди-тени скользят вперед.

— Эй вы! Если хотите сесть, впереди есть места.

Не желая привлекать внимание, они застывают, однако возобновляют движение, когда проповедник обращается к дальнобойщику и проститутке, шепчущимся в третьем ряду.

Всего несколько лет назад — до пожара, после которого предприятие закрылось, — к этой и другим платформам в районе оптовых складов Хантс-Пойнт подъезжали задним ходом восемнадцатиколесные фуры; здесь каждую ночь разгружали превосходную ветчину из Пармы, сладкий лук сорта «Видалия» из Джорджии, мясистые бананы из Гондураса, ящики с зеленым горошком, желтыми тыквами, кукурузой, черной фасолью. Всемирная энциклопедия еды — во плоти на прокорм Нью-Йорку. Изобилие, выращенное, изготовленное или созданное методами генной инженерии, со всех концов света.

— Если вы здесь, друзья, значит, вам знакомы соблазны.

Бомжи не сводят глаз со складных столов, уставленных пакетами с дармовым апельсиновым соком «Тропикана» и бесплатными пончиками «Данкин донатс».

— Вы и не думали, что будете жить в таком запустении.

Люди-тени замирают в полумраке возле первого ряда: двое с одной стороны, один — самый здоровый — с другой.

«Напрасно

я пошел за ними в бар, — думает человек в середине первого ряда. — И тот, последний вопрос тоже напрасно задал».

Вид у него жалкий — скорее мальчик, чем мужчина. Грязные шорты цвета хаки и пыльные черные кеды. Футболка — вся в пятнах пота — обтягивает грушевидную фигуру, давным-давно утратившую спортивную форму. Бейсболка съехала на очки в черной оправе. Зато бицепсы рельефные, — видимо, это единственное, о чем парень заботится.

Он мог бы выиграть соревнования по армрестлингу. Но никогда не победит в беге.

«Не надо было спрашивать их о работе».

— Адскими Вратами мы, ньюйоркцы, называем часть реки всего в полумиле отсюда, — вещает проповедник под аккомпанемент гудящего буксира. Над головами прихожан плывет реквием в тональности фа-бемоль. — Это кладбище кораблей — прямо в городе. Там лежат на дне разбившийся шлюп «Ирэн» и шхуна «Диадема». Обломки буксира «Лисица» и брига «Гисборо». «Флэгг», «Сеятель», красавица «Ханна-Энн».

«Как же страшно! Нет сил встать…»

— Вообразите себе, как моряки боролись изо всех сил, а воды смыкались над ними. Но, друзья мои, эти люди достигли Адских Врат гораздо раньше, чем их корабли.

Человек в первом ряду срывается с места.

Вскакивает на платформу и несется мимо изумленного проповедника, прочь от преследователей. На бегу мельком замечает широко распахнутые темно-зеленые глаза, белые ладони, вскинутые, словно в попытке защититься.

Человек проскальзывает в приоткрытую дверь и попадает в заброшенный главный склад. Массивные остовы сгоревших машин вздымаются в тусклом свете, проникающем через забранные сеткой окна. Беглец несется мимо демонтированных лент транспортера, ржавых, почерневших подъемных кранов, затихших лебедок, ручных тележек без колес.

Среди обломков в дальнем конце большого зала смутно виднеется дверь. Выход.

Он ударяется обо что-то голенью, но сдерживает крик: это скорее спазм голосовых связок, чем самоконтроль.

«Кто-нибудь, позвоните в полицию!» То ли крик души, то ли молитва.

Единственный ответ — шаги за спиной.

Мечется луч фонарика.

То, что сейчас случится, никогда не попадет в газеты. Бомжи Хантс-Пойнт не болтают с полицейскими. Дальнобойщик не признается, что оставил без присмотра грузовик ценой в сто десять тысяч долларов. Проповедник не станет расспрашивать — в его районе это означает нарушение негласного договора.

А договор таков: не лезь не в свои дела, проповедник, а торговцы наркотиками и сутенеры не полезут к тебе.

«Возможно, когда-нибудь этот договор и меня приведет к Адским Вратам», — думает порой проповедник.

— Я не скажу-у-у-у-у! — кричит человек в бейсболке, протискиваясь сквозь нагромождение досок к выходу. Задыхаясь, он вываливается на улицу.

«Я не скажу».

Хантс-Пойнт — это целые кварталы заброшенных складов, заборов из колючей проволоки и баров, где спиртное — лишь побочный заработок. Редкие жилые дома зажаты между шиноремонтными мастерскими. Полицейские машины — когда они появляются — кажутся случайными, незваными гостями в районе, где с большинства машин и содрать-то нечего. Названия улиц — вроде Тиффани или Казанова — говорят о том, что сама география предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте.