У каждого свое проклятие
Шрифт:
– Что тебе надо, Борис?
– Поговорить, – отозвался он.
– Говори здесь.
– У тебя дома сын? Или... его отец?
– Никого, – не смогла обмануть его Нонна.
– Тогда пошли! – Он опять вцепился в ее локоть, за который и потянул сначала к подъезду, а потом к лифту.
Уже в квартире Нонна опять спросила:
– Чего ты хочешь?
Епифанов молча снял куртку, бросил ее на стоящий у стены узенький диванчик, потом помог раздеться Нонне и, не глядя на нее, быстро прошел в комнату. Она
– Там теперь живет... твой сын?
– Да, – кивнула Нонна.
– А ты? – еще глуше спросил он.
– А я – в комнате Георгия.
Нонна сделала рукой приглашающий жест и зашла в комнату. Вслед за ней как-то неловко протиснулся в дверь Борис. Оглядевшись и сразу отметив вещи, принадлежащие мужчине, он спросил:
– А что... Георгий?
– Что именно тебя интересует? – криво улыбнулась Нонна.
– Ну... как вы? Ирина говорила, что так и не расписались...
– Какое тебе до этого дело?
– Нет, но ты ведь живешь в его комнате...
– И что? Какое тебе-то до этого дело? – повторила Нонна и прислонилась спиной к полированной стенке шкафа.
– Аленка все-таки умерла, – выдохнул Борис, и лицо его болезненно дернулось. – Да ты знаешь, наверно...
– Не дави на жалость, Епифанов, – заставила себя сказать Нонна, все существо которой тянулось к нему: обнять, приласкать, попытаться успокоить... Она заложила руки за спину и посильней прижала их к шкафу, чтобы они ненароком не выдали ему ее желания.
– Я не давлю... это так... мне после ее смерти просто больше не для чего стало жить, понимаешь?
Он уставился ей в глаза горящим взглядом. Нонна отвернулась и через силу вытолкнула из себя:
– А вот до этого мне нет никакого дела...
Борис подскочил к ней, упер обе руки в шкаф так, что она оказалась в их капкане, и рявкнул ей в ухо:
– Врешь! Вот ведь врешь!!! Как меня всего корежило, когда я слышал о тебе, Георгии и вашем сыне, так и тебе должно было выкручивать внутренности при одном только упоминании обо мне!!
– С чего ты взял?! – так же яростно выкрикнула она, выдернула руки из-за спины и попыталась оттолкнуть от себя Епифанова. – Мне ничего не выкручивает, понял? Мне плевать на тебя и на все твои проблемы! Убирайся к своей... Пусть она тебя утешает!!!
– Да я развелся с ней, Нонна! Как только наша девочка умерла, так я и развелся...
– А мне-то... – начала она и не смогла продолжить. Она его любила. И он не мог этого не видеть.
– Не говори так... – шепнул ей Борис и поцеловал в шею рядом с ухом.
Нонна резко дернулась, будто ей было неприятно, но он уже понимал, что она больше не будет сопротивляться. Он еще раз поцеловал
– Люблю тебя... тебя одну люблю... – шептал ей Борис между поцелуями. – Только ты моя жена... Единственная... Ты даже не можешь представить, как я маялся без тебя, как мучился...
Нонна вполне могла все это представить. Разве она не мучилась? Да еще как!
– Я тоже с трудом существовала, Боренька... – выдохнула она. – Запретила себе думать о тебе, но все равно думала, думала...
– А Георгий? – ревниво заметил он.
– Не надо! – оборвала Бориса Нонна. – Георгий – хороший человек, но я не смогла составить его счастье. Я на этом свете живу только для тебя...
– Нонна... Нонна... Я сейчас с ума сойду, если наконец не... Давай же только выйдем отсюда... где вы с Георгием...
Несмотря на то что ее всю трясло от волнения, Нонна не могла не рассмеяться:
– Дурачок... Между мной и Георгием мало что было... Но мы можем пойти в комнату сына. Мы с тобой именно там первый раз...
– А вдруг он неожиданно вернется? – встревожился Борис и задержал Нонну в коридоре.
– Сегодня не вернется. Даю тебе слово.
Когда они уже лежали рядом на диване Нонниного сына, отдыхая и все еще изнемогая от любви, Борис сказал:
– Скажу честно, я пытался лечиться от тебя другими женщинами, но получалось очень плохо. Ни с одной мне не захотелось встретиться во второй раз. В общем, сплошные мучения... Представляешь?
– Я все очень хорошо представляю... – ответила Нонна и вдруг, вспомнив разговор с собственной сестрой и сестрой Бориса, вывернулась из-под его руки. Ей очень не хотелось этого делать, но она понимала: гораздо важнее сейчас разобраться с тем, что сгустилось над головами Епифановых, а значит, и над головой Бориса, а с ним конечно же и над ее собственной. Она посмотрела ему в глаза и сказала: – Знаешь, Боря, похоже, мучения у вас на роду написаны. А мы с Маришкой и Андреем Капитоновым оказались у вас в заложниках...
– У кого это у нас?
– У Епифановых, только не у всех.
– Что ты такое говоришь, Нонна? – удивился Борис. – Ничего не понимаю... Какие-то заложники... Что за ерунда?
– Что ж... я тебе сейчас кое-что расскажу... – И она, как могла подробно, передала ему разговор с Ириной и собственной сестрой.
После ее рассказа Борис долго молчал, потом спросил:
– Ну и что Ира? Узнала что-нибудь у матери?
– Пока не звонила. Может быть, не было возможности. А ты, Боря! Ты, самый старший из детей Галины Павловны, неужели ничего не знаешь про своих умерших братьев?