У каждого свой путь. Книга первая
Шрифт:
– Марина, ты берегись Николая, он другим стал.
Она улыбнулась беспечно:
– Знаю. Я ему нравлюсь.
– А он тебе?
– Не знаю. Считаю приятелем, как и вас всех.
Толик не решился передать ей слова Кольки, зная, что она не поверит. Парнишка решил оградить подружку от притязаний Горева сам и не выпускать из поля зрения ничего. На младших приятелей рассчитывать не приходилось. Неизвестно, как поступит Витька, ведь Колька его родной брат. Лешка, конечно, встанет на сторону Маринки, но против коренастых братьев, похожих на молодые дубки, они оба слабоваты. Белов незаметно спрятал в нескольких местах крепкие палки. Одну, короткий обрубок толщиной в руку, принес под видом хвороста и спрятал рядом с кострищем. Он во что бы то ни стало решил отбить Маринку у Кольки, если тот замыслил не доброе.
Горев весь вечер не отходил от девушки. Старался помочь во всем. Маринка смущалась от такого внимания, но ей было приятно и она, не ожидая ничего дурного, приняла приглашение Кольки «прогуляться ночью». В ее бесхитростную душу даже подозрения не закралось, что все не так просто. Толик пытался отговорить:
– Марин, завтра рано вставать. Не стоит уходить далеко.
Колька рассмеялся весело:
– Да мы и так рядом будем! Пошли, Марин!
Белов заметил его ненавидящий взгляд. Понял: надо было раньше рассказать Маринке обо всем, что узнал от Балатова и сделал еще одну попытку удержать девчонку:
– Марин, рыба играет. Можно и сейчас спиннинг покидать. К тому же возле костра комаров нет, а там закусают.
Она махнула рукой:
– Да мы не долго. Побродим немного и все. Колюня что-то рассказать обещал…
Аргументы у Толика были исчерпаны. Он тоскливо посмотрел в спины, удалявшейся в сумерки парочки, и не знал, что бы еще предпринять. Когда поворачивался, в свете костра заметил удивленный взгляд Витьки и понял, что младший Горев ни о чем не догадывается. Это немного успокоило. Один, это один. К тому же характер у Витьки был другим. И все же рассказывать Толик не спешил…
Николай уводил Марину все дальше от лагеря. Рассказывал о новом фильме, который должны привезти в клуб и о котором он, якобы уже слышал. Плел что-то насчет учебы в городе, после того, как вернется из армии. Спрашивал у нее, куда она думает поступать после школы. Маринка не заметила даже, как они отошли от лагеря на добрых полтора километра, а когда спохватилась:
– Ой, да мы же далеко ушли! Давай вернемся?
Сильные руки схватили ее за плечи и бросили на траву. Он тут же навалился сверху. Яркие Колькины губы старались добраться до ее губ, руки шарили по ее телу, а прерывистый голос, задыхаясь, громко шептал:
– Тебе понравится, вот увидишь…
Она попыталась оттолкнуть его. Не давала расстегивать пуговицы. Тогда он разорвал рубашку на ее груди и сорвал лифчик. Больно хватался руками за груди и тискал их. Она попыталась закричать. Колькина рука зажала рот, притиснув ее голову к траве. Он слегка приподнялся. Второй рукой несколько раз ударил ее по лицу и в живот. Яростно прошептал:
– Заткнись, сучка! Я долго терпел твои штучки! Сейчас узнаешь, что такое настоящий мужчина!
От боли она охнула, но продолжала отчаянно сопротивляться. Кусалась и царапалась, словно дикая кошка. Рука парня расстегнула ее брюки и сдернула их до колен. Он наполовину стащил брюки с себя и теперь яростно пытался снять трусы с нее. Она уже чувствовала что-то твердое, упиравшееся в пах. Сжала ноги изо всех сил. Но он одним коротким ударом колена разъединил их. Сильно ударил ее в живот, на мгновение лишив способности сопротивляться. Схватился за трусики на бедрах обоими руками и…
Маринка увидела, как за спиной Кольки возникла худая фигура с палкой в руке. Палка опустилась всего один раз и Горев обмяк. Толик, задыхаясь от усталости, сбросил бывшего приятеля с распластанной подружки и протянул плачущей Маринке руку:
– Пошли отсюда!
Она вскочила, держась за его руку, и попыталась запахнуть разорванную рубашку на груди и одновременно натянуть спадающие брюки. Ничего не получилось: рубашка превратилась в рубище, а на брюках не было ни одной пуговицы. Белов отвернулся, стащил рубашку с себя, снял ремень с брюк и протянул ей, не оборачиваясь:
– Одевай!
Она сквозь слезы спросила:
–А ты? Комары закусают. Леха и Витька где?
Сбросила с себя обрывки и натянула рубашку Толика. Вставила ремень в шлевки и застегнулась. Он объяснил:
– Спят. Я за тобой пошел. Твой и мой рюкзаки на берегу лежат. Я собрал их тихонько и унес. Уходить надо. Этот гад от тебя не отступится. Меня он утопить собрался, если вмешаюсь.
– Лешка и Витька тоже в курсе?
– Нет.
– Как ты узнал?
– Ты ничего не знаешь. Я и сам не так давно узнал, что Колька уже трех девчонок…
Парень смущенно замолчал и она попросила:
– Ты не говори никому, ладно? Он не успел ничего сделать. Ты мне веришь?
– Верю. Я видел. Бежал изо всех сил, чтоб успеть…
Они кустами добрались до рюкзаков. Закинули их на плечи и молча пошли по берегу. Через пару километров до Маринки вдруг дошло, что могло с ней произойти. Она заплакала. Сначала шла и ревела, а потом уселась на землю и заревела вслух. Толик потоптался рядом. Потом присел на корточки и тронул за плечо:
– Марин, ну ты что? Ты же сильная. Испугалась задним числом, да? Я никому не скажу, честное слово.
Она неожиданно для пацана обхватила его за колени и, уткнувшись в них лицом, расплакалась еще сильнее. Толик робко погладил ее по рассыпавшимся волосам и тихо сказал:
– Я тебя люблю!
Маринка услышала и подняла заплаканное лицо:
– Меня же руки чужие лапали, как ты можешь меня любить!
Снова опустила голову. Он легонько приподнял ее лицо за подбородок. Глядя в ее глаза, усмехнулся почти взрослой улыбкой:
– Ты чистая, запомни. Колькины руки только ему грязи добавили, на тебе следов нет.
Связав два лежавших на берегу обрубка дерева ремнями и столкнув маленький плот в воду, устроили на нем рюкзаки. Белов разделся. Марина сняла только брюки. Тихо сказала:
– Придется в твоей рубашке плыть. Что я родителям скажу? И как им на глаза покажусь утром?
Он предложил:
– Плыви так, я смотреть не буду. К тому же темно. А то потом в сыром идти холодно. Отсидимся у меня в сарае, его открыть легко, если знать. Когда твои на работу уйдут, домой пойдешь. Я не думаю, что они помнят, в какой ты рубашке ушла. Потом скажешь, что в кусты свалилась и распорола.