У Каждого, Своя Высота Падения
Шрифт:
Ну что ж, дорогой мой Максиму-с..., пользуйся и радуйся этому пока. Значит, ещё не пришло твоё время. Всё равно при этом, ни тебе, ни от тебя никакого толка и проку нет, да и вреда заодно тоже, и ты только понапрасну дорогуша, затягиваешь это самое время, для проведения мною, вполне законной и такой необходимой для вас, моей небесной, "лечебно-оздоровительной..." и очень даже познавательной процедуры....
А ты помнишь, что я когда-то обещал тебе, что мы встретимся с тобой...!? Так знай, дружок, я своё слово держу, и эта встреча у нас с тобой, не самая последняя. Последнее наше, наверняка без особой любви, друг к другу свидание, конечно же, состоится...! Просто в данный момент, по некоторым, независящим от меня
– Бартер...! Я тебе, ты мне.... Я вам Мамону и все Земные блага, а за это, взамен от вас, требую вашу Душу.... самую малость так сказать. И ничего более.... Нет ничего Личного. Бизнес Максим..., Бизнес...! Для многих людей это пустяк..., а мне от вашего, добровольного, так сказать..., "партийно-патриотического Взноса...", в мою личную, ангельскую копилку, всегда становится весьма очень, сильно приятно. И для меня, в отличие от вас, очень важно, что бы этот ваш подарок, был сделан мне, именно добровольно, а не как-либо иначе. Я же не насильник, или обманщик какой-то...?! Кстати Макс, я и тебе могу сделать хороший подарок..., ну там очки например, розовые..., класс, а не очки...! Посмотришь через них на этот затрапезный мир, и сразу увидишь его другими глазами и совсем по другому. В нём сплошь и рядом, только одни удовольствия, развлечения и балдёж с кайфом. Только лишь власть, почёт и сила носорога, деньги, слава, ну, а уж ба-аб..., и говорить нечего, сколь твоей похоти угодно и на разный вкус и потребу. Хочешь так, а хочешь этак. Хочешь за дорого, хочешь сиредне, а захочешь то и совсем почти бесплатно, за тридцать серебряников, можешь купить целый пучок. Не жизнь тебе, а сплошная малина с ананасом и в придачу с бананом тоже. И всё это тебе дают совершенно бесплатно, мои волшебные розовые очки. Жизнь то одна Максик, так, что тряхни всем чем сможешь, всеми частями твоего бренного тела. И именно поэтому..., очки мои, друг ты мой любезный не снимай никогда, так с ними на носу и ходи. Даже спи в них. Да ты и сам, после того как в них поживёшь немного, совсем не захочешь их снимать, а тем более выбрасывать их.
А ты знаешь дружище, что я до сих пор, даже не коррумпирован...! Ни в каких махинациях не замечен.... Я всегда честен и правдив с вами! И при всём при этом, я неизменно, данному обстоятельству, очень сильно и искренне удивляюсь! Ну что это там такое со мной творится!? Стоп.... Опять мы с тобой отвлеклись от нашей общей и серьёзной темы! Всё время, меня куда-то заносит в сторону...! Прости меня великодушно Максик! Очень люблю в свободное, от моей трудной и почти святой работы время, иногда немного пофилософствовать, по вопросам добра и зла...! Особенно зла, разумеется.... Шучу я сейчас, как всегда..., дорогой ты мой проказник Максимус.... Хобби у меня такое..., шутить над вами, над Людьми....
Ну, так вот, слушай мой совет дорогой...! Остерегайся женщин Максим..., особенно блондинок.... А уж брюнеток..., тем более...
– мой ты, не совсем уже юный друг...! Хотя..., всё это, абсолютно ничего не стоит и ровным счётом, ничего не значит! Как впрочем, и всё остальное, в вашей пустой и никчёмной жизни! Да, а ты крестик мой, ещё, не потерял...!? Смотри у меня, дружище...! Не балуй...!" - вдруг совсем неожиданно для Максима спросило это странное существо в чёрном капюшоне, и не дожидаясь ответа на свой вопрос, исчезло, как будто его, никогда, и не было вовсе.
Максим лежал и думал своей ещё не вполне здоровой головой: - "Привиделось мне это, что ли...? Хотя всё равно было жутковато. Да и не мудрено всё это.... Так шандарахнуться, как я, и не такое пригрезиться может. И он ещё спросил про какой-то его крестик! Неужто этот, и тот давний "он", или "оно", из моих детских снов, один и тот же персонаж!? Ну и дела...! А ведь крестик его, я действительно давно уже где-то потерял. В одном из моих прежних снов...".
И в этот раз, хотя и с большим трудом, Максим всё же выкарабкался. Сердце более, или менее, заработало нормально. Кости потихоньку срастались.
Затем, полтора месяца, он пролежал только на одной спине, лёжа без какого-либо движения на койке. И опять выкарабкался. Здоровый пока ещё организм победил.
В это время, к нему в больницу приходило много друзей и знакомых. Приехала из Каменска мама Максима, Зинаида Семёновна. Обнимала его, плакала и подолгу смотрела на сына. Ольга в первое время, почти неотлучно находилась рядом с Максимом. Не пришла в больницу только Инна. Вернее пришла один раз, увидела там Ольгу и больше не приходила совсем. Кстати говоря, Ольга, через какое-то время тоже куда-то пропала. Видно были свои, неотложные дела.... А может ещё чего-нибудь! Кто его знает...!? Женщина всё-таки...! Загадка...!
Максима поместили в двухместную палату. Ему быстро провели телефон, так называемую "воздушку", который стоял на тумбочке, рядом с кроватью. Связь с миром имелась в наличии, хотя ею Максим пользовался очень своеобразно. Поскольку он не мог даже хоть как-то повернуться из-за сломанных рёбер и ног, ему нужный номер набирал мальчик Коля, лет четырнадцати, который лежал в этой же палате с переломом левой руки. Этот мальчик Коля смотрел на Максима, как на героя и был рад выполнить любую его просьбу. Чем Максим и пользовался в полной мере....
Уколов Максиму в этот раз было сделано более чем достаточно, и без какого-либо его согласия на это. За всю его жизнь врачи отыгрались на нём сполна. Эти шприцы, как легкоатлет копья, медсёстры метали в него почти, что от входных дверей, при входе в палату. Копьё, "прилетев" вонзалось в тело Максима. На месте укола, когда шприц вынимали, появлялась маленькая, как бусинка, алая капелька крови. Максим терпел и молчал. Он не мог сопротивляться, он, пока ещё не был способен, даже просто пошевелиться. Лежал как деревянная колода без движения и молча всё терпел и только усиленно, от злости сопел носом.
Но это было недолго. Через неделю Максим уже довольно свободно двигал руками. Колоть стали реже. Если он не делал резких движений, которые отзывались острой болью во всём теле, то всё было терпимо. Ну, а вот руки то, нужны были Максиму, как воздух.
В палату часто, по делу и просто так, заходила одна медсестра. Звали её Катя Курочкина. Ей Максим нравился. Он это чувствовал. Ещё с того самого первого дня, когда она везла почитай полностью голого Максима на медицинской каталке, делать рентген, практически почти, всех частей его тела....
Катя садилась к Максиму на кровать и с присущей только женщине жалостью и состраданием гладила его руки, грудь, лицо. И при этом нежно и ласково смотрела Максиму в глаза....
Максим от Кати не отставал, и запускал свои шаловливые ручонки куда хотел. Катя не возражала.... Ведь Максим в его положении, мог действовать только лишь руками и ни чем больше.
– "Пусть себе порезвиться немощный красавчик, от меня не убудет, а ему это в радость..." - наверное, так, или примерно так, думала Катя.
Когда Максим уже начал передвигаться, вначале по палате на костылях, а чуть позже и по больничному коридору, он стал доползать и до процедурной комнаты, где частенько находилась Катя. Особенно в её ночные дежурства. И здесь он, как заправский циркач, на костылях, в медицинских подвязках и подпорках, умудрялся отлюбить Катюшу, иногда приглушенно вскрикивая от боли в ещё неокрепшем теле, вызванной каким-то резким движением. Потом обессиленный припадал к её груди и долго безмолвно так лежал. Катя его ничем не донимала, а только молча гладила Максима по голове. Наверное, жалела....