У каждой ночи свой рассвет

Эм Ленская

– Матери Кирилла к тому моменту, к сожалению, не было в живых, а с отцом они близки не были. Ему, конечно, сообщили, он отмахнулся отправкой денег на лечение, удостоверился, что сын хоть и в тяжелом, но стабильном состоянии, на этом все. Но самое трудное ждало впереди, когда Кирилл очнулся и узнал, что жена с дочерью погибли.

Словно дежавю, меня накрыла та волна всепоглощающего горя и опустошения, которую я уловил тогда на трассе.

– Он злился на вас? За то, что вы обратили его?

– Ох, – Хиршман тяжело вздохнул и наконец вернул очки на нос, – Кирилл был в гневе. Первое время он буйствовал,

пока печаль не утягивала его на дно, где он пребывал порой так долго, что мне силой приходилось его возвращать в реальность. Мое сердце разрывалось, я болел за него всей душой, хотел облегчить его страдания, но понимал, что лишь времени это под силу.

– Кирилл рассказал, что ему сильно помогло присутствие Тильды, – вспомнил я наш разговор сразу после приезда.

– Так и было, – лицо доктора Хиршмана чуть просветлело. – Две одинокие души нашли отраду друг в друге. Тильда осиротела, и я сразу понял, что должен приютить девочку. Ей было семнадцать, когда я привез ее из Германии. Наверное, горе объединило их. Я был только рад увидеть, что Кирилл оживился, даже если Тильде буквально приходилось сутками крутиться возле него. Конечно, за полгода он кое-как принял свою сущность, но вот что касалось смерти единственных родных людей, тут я был бессилен, зато Тильда быстро отыскала путь.

– Вам обоим повезло, что она оказалась рядом, – заметил я.

– Еще как, – с нескрываемой теплотой в голосе подтвердил док.

Нас прервал сигнал сообщения, пришедший на мой телефон, купленный по пути. Прежний, судя по всему, покоился на помойке или дне реки, если, конечно, Макс не оставил его в качестве трофея.

– Кирилл пишет, что они с Тильдой поехали за продуктами, скоро вернутся, – передал я, прочитав смс.

– Славно, пусть побудут вместе, им о многом нужно поговорить, вспомнить былое. А мы с вами, Эмельян, пока насладимся прогулкой.

* * *

Вечером Тильда застелила мне кровать в моей бывшей комнате. Вернувшись, огромной ностальгии я не испытал. Моя спальня оставалась достаточно безликой за все те годы, что я провел вместе с доком: никаких фото, никаких лишних вещей и глупых безделушек. А после моего ухода комната и вовсе утратила следы моего пребывания там.

Емеле же отвели спальню смежную с моей, на случай если ему внезапно понадобится моя помощь. Хиршман поначалу обмолвился, не заселить ли нас с Лебедевым вместе, но я заверил, что при необходимости смогу оказаться рядом достаточно быстро.

– Я в соседней, – сообщил я и махнул головой чуть правее, когда мы с Емельяном остановились возле двери, ведущей в его спальню. – Надеюсь, все будет в порядке, но в крайнем случае, ты знаешь, где меня искать.

– Спасибо, – поблагодарил он, чуть улыбнувшись, а затем скрылся внутри.

Я принял душ и сразу лег в постель, однако сон ко мне не шел, хотя усталость давала о себе знать. За ужином я обратил внимание, как Емельян украдкой то и дело на меня подглядывал, наверное, полагая, что ему удавалось оставить свой жест незамеченным. Я не придал особого значения, но сейчас, лежа в кровати, вернулся к тому моменту. Первое, о чем я подумал – док все-таки взял инициативу в свои руки и рассказал Емельяну о побочном эффекте приема моей крови. Что же, если так, информацию он воспринял достойно и без паники.

Я прикрыл глаза в новой попытке расслабиться и уснуть, но никак не мог найти удобного положения. Одеяло казалось слишком теплым, простыня слишком скользкой, а тишина вокруг слишком раздражающей. Проворочавшись еще минут десять, я наконец сдался, резким движением отбросил одеяло в сторону, поднялся и наспех натянул футболку и джинсы.

Если ничего не изменилось, на что я надеялся, то док по-прежнему хранил всю самую лучшую выпивку в рабочем кабинете. Бесшумно ступая, так, что в темноте погрузившегося в сон особняка меня едва ли можно было застукать, я спустился вниз и прошмыгнул внутрь. Внутри кабинета пахло полиролью и старыми книгами. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул – на мгновение я будто перенесся на полвека назад, когда понятия не имел, что буду делать в своей новой жизни длиной в бесконечность.

Особо не выбирая, я схватил первую подвернувшуюся под руку бутылку, наполнил стакан наполовину и шагнул было в сторону кожаного дивана прямо напротив окна, но помедлил и забрал с собой всю выпивку, чтобы не ходить дважды.

Лунный свет полупрозрачной дорожкой мягко стелился по добротному деревянному полу. Я влил в себя уже две порции и тут же наплескал третью. Подняв стакан перед глазами, я глядел сквозь чайного цвета жидкость, и мысли опять вернули меня к Емельяну Лебедеву и словам, что сказала о нем Тильда.

Ты увидел в Емельяне то, чего когда-то не смог найти во мне…

– Нет уж. К черту, – в пустоту возразил я и залпом опустошил содержимое бокала.

Возвращаться в спальню я уже поленился, поэтому растянулся прямо на диване. К счастью, выпивка подействовала благотворно, и я ощутил, что мои разум и тело больше не сопротивляются сну. Сколько в итоге мне удалось проспать, я понятия не имел, но когда я буквально подскочил от внезапно охватившего меня удушья, за окном все также висела луна.

– Емельян! – быстро доходит до меня, и я сорвался с места.

Держа в руке шприц с кровью, я ворвался в комнату Емельяна. Он лежал на полу, запутавшись в одеяле, и хрипло вдыхал воздух. Вероятно, в попытке добраться до моей спальни, он упал, но далеко уйти так и не смог.

– Все хорошо, я рядом, тшш, – произнес я, подхватив Емельяна, и без лишних колебаний воткнул ему иглу прямо в вену, черной нитью выделяющуюся на бледной руке.

– Снова приступ? – я оглянулся, в дверях одетый в пижаму стоял Виктор и настороженно наблюдал за развернувшейся перед его взором картиной.

– Да, уже ввел ему свою кровь. Сейчас оклемается, – слишком уж небрежно отмахнулся я, продолжая держать Емельяна на руках, хотя понимал, что мог опоздать, если бы внезапная связь не сработала. Мог проваляться в пьяной дреме внизу, в то время как он рассчитывал на мою помощь. Его дыхание выровнялось, веки слегка подергивались, но глаз Лебедев пока не открывал.

– Пульс замедлен, но нарастает, – присев возле нас на колени, отметил Виктор. Его пальцы нащупали биение в запястье Емельяна, и результат оставил дока удовлетворенным, – температура некритична. Думаю, дальше ты справишься сам. Если я понадоблюсь, сразу зови.