У каждой ночи свой рассвет

Эм Ленская

– Хороший мальчик, – заявила Тильда, как только Емельян покинул столовую под руку с доком.

– Мы с ним едва знакомы, – ответил я, собирая грязную посуду, – и вряд ли он надолго задержится в моем окружении.

– Зря ты так, Кирилл, – посетовала Тильда, стоя напротив меня. Она держала приборы в руке, но потом положила их обратно, и я приготовился к разговору. – Тебе нужно прекратить отталкивать от себя людей.

– Тилли, не начинай, прошу тебя, – я подошел к раковине и опустил тарелки на дно.

– Ты глупый и упрямый мальчишка, Кирилл Андреевич! – неожиданно

воскликнула Тильда, запустив мне в спину полотенце. Я не обернулся, боясь встретить ее гнев. – Ты бросил меня и герра Хиршмана, покинул Круг, заперся в своей одинокой квартире, а теперь хочешь и Эмельяна оставить! Нельзя все время киснуть в жалости к себе, нельзя вечно прятаться от боли! Именно способность чувствовать боль делает нас людьми, Кирилл!

– В том и дело, Тильда, – я продолжал стоять, уткнувшись взглядом в серебристую гладь раковины, – я уже не человек

– Unsinn! * – парировала Тильда, и я услышал, как она засеменила ко мне, а затем ее легкая рука легла мне на плечо. – Может, ты и перестал меняться внешне, но не дай себе закостенеть и внутри. Ничто из прежней жизни тебе не чуждо. Бог дал тебе шанс увидеть гораздо больше, чем любому другому, так воспользуйся этим шансом.

– Бог здесь уж точно ни при чем, Тилли, – ядовито бросил я и обернулся. – Иначе он серьезно просчитался, потому что ничего из этого я не хотел, учитывая, какой ценой достался мне мой шанс, – я буквально выплюнул последнее слово.

– Прости, я не то имела в виду, – Тильда с сожалением прикоснулась к моей щеке, слегка наклонив голову. Ее влажные глаза отражали свет кухонной лампы и мое собственное, охваченной злостью лицо.

– Все нормально, это ты меня прости, срываюсь на тебя, как идиот, – я постарался выдавить пародию на улыбку, хотя помнил, что Тилли всегда считывала мое истинное настроение.

– Я волнуюсь за тебя, Кирюша, – она мягко провела ладонью по моему лицу, как делала это десятки раз в моей, теперь уже прошлой, жизни. – Ты не должен быть один, и сейчас у тебя появился этот мальчик. Вы с ним связаны, так что не руби эти нити, дай им окрепнуть, стать сильнее, превратиться в прочные тросы. Вы нужны друг другу.

– Милая моя Тилли, – я отнял руку Тильды от себя и, поднеся к губам, поцеловал, – никто не будет заботиться обо мне, как это делала ты.

– Раньше нужно было об этом думать, родной мой, – всхлипнула она, усмехаясь. – Теперь уже поздно сожалеть. Но мое сердце будет спокойно, зная, что Эмельян рядом с тобой. Я же вижу, что он тебе нравится, и ты переживаешь за него.

– Он мой десцендент, это само собой разумеется, – отмахнулся я, но Тильда упрямо покачала головой.

– Дело не только в этом, поверь старой женщине, повидавшей за свои годы многое, – грустная улыбка все еще касалась ее губ. – Ты выбрал его, как доктор Хиршман когда-то выбрал тебя. Ничто не случается без цели или какого-то умысла, даже если нам самим кажется, будто произошедшее – полная случайность. Ты увидел в Эмельяне то, чего когда-то не смог найти во мне.

– Я лишь не дал ему умереть, – новая попытка оправдаться, заранее обреченная разбиться об уверенность Тильды в собственной правоте. Я догадывался, что именно она хотела донести до меня, но зачем-то противился принять ее слова. Моя старая добрая Тилли, дожившая до глубоких седин, все еще понимала меня лучше, чем я сам.

– Это уже говорит о многом, – Тильда чуть отступила назад и кивнула в сторону раковины, ставя точку в нашем разговоре. – Посуда ждет, приступай.

* * *

– Эмельян, расскажите, что вы уже знаете о Круге? Кирилл ведь поведал вам о нем? – спросил доктор Хиршман, когда мы зашагали по гравийной дорожке, ведущей к заднему двору. Мы оба утеплились для прогулки, так что не спешили, и я наслаждался чистым воздухом и тишиной вокруг.

– Да, он кое-что объяснил мне по пути сюда, – подтвердил я, вспоминая те сведения, что отложились в голове.

– Может быть, у вас остались какие-то вопросы? Я ведь знаю, как Кирилл не любит разговаривать обо всем, что связано с нашим миром, – Хиршман расплылся в доброй улыбке. Несмотря на то, что Дружинин оставил его много лет назад, док явно хранил в себе лишь теплые воспоминания и чувства к своему неблагодарному отпрыску.

– Я понял, что Круг – по сути основа всей иерархии вампиров в стране, – начал я. – Круг делится на крупные и более мелкие анклавы, расположенные в разных городах каждого региона или области. Некоторые города, вроде Луги, где жил Кирилл, своего анклава не имеют, поэтому они, вроде как, считаются расположенными за пределами Круга, и за тех, кто решил жить отдельно, как Кирилл, они не отвечают.

– Верно, – доктор Хиршман кивнул и в знак одобрения похлопал меня по руке, которой я держал его под локоть. Странный жест, но я не противился, словно шел рядом с дедушкой, которого никогда не знал. – У меня лишь крохотное уточнение: если ты живешь вне Круга, то не имеешь их защиты, не можешь пользоваться их услугами, например, получать кровь, если не способен сам добыть себе пропитание. Но ответ за свои деяния держишь перед Кругом в любом случае. На этом и строится порядок.

– А что насчет законов? – уточнил я и посмотрел на Хиршмана. – Единственное, что я четко понял – вампирам запрещено убивать людей ради крови, хоть мне и не повезло стать исключением из этого правила.

– Это похвально, что вы, mein Schatz, сразу же уяснили главное, – довольно заметил он. – Если вы следуете основополагающему правилу Круга, вам не стоит ни о чем беспокоиться. Подпитываясь законными методами, вы не навлечете проблем ни на себя лично, ни на сообщество в целом. Das ist die Essenz **.

Мы приблизились к входу в небольшую аллею, которая вела вдаль от дома. Мне показалось, что в отдалении я даже услышал журчание воды. С гравийной дорожки мы сошли на земляную тропинку, устланную сухими листьями – вероятно, влага почти не просачивалась сюда сквозь плотно сплетенные между собой кроны деревьев. Я вдыхал полной грудью, впитывая столь непривычные для городского жителя запахи. В конечном итоге произошедшая ситуация имела свои плюсы.

– Так было всегда? – спросил я, поддев кроссовком кленовый лист.