У каждой ночи свой рассвет

Эм Ленская

Он расплылся в улыбке, а я подумал, что не один лишь внешний вид дока стал иным, изменилось и его поведение. Интересно, а сказал бы Хиршман тоже самое обо мне?

– Раз уж мы закончили, давайте же вернемся вниз и пообедаем, – с оживлением предложил доктор и встал. – Эмельян, окажите мне любезность, спуститесь первым и попросите Тильду накрыть на стол, а мы с Кириллом догоним вас через минуту. Хочу показать ему кое-что по текущему делу, с которым я помогаю следствию.

– Да, конечно, – согласился Лебедев и, ничего не подозревая, вышел за дверь.

– И что же это за «следствие» такое, а, док? – спросил я, пальцами очертив в воздухе кавычки.

– А

тебя не проведешь, – усмехнулся он и по-отечески похлопал меня по плечу. – Но не думай, Кирюша, никаких страшных тайн я тебе не открою, просто хотел упомянуть о некоторых побочных эффектах реабилитации твоего подопечного.

– Мне уже начинать беспокоиться? – я принял серьезный вид, сложа на груди руки.

– Ох, нет, – отмахнулся Хиршман, – я действительно верю, что состояние Эмельяна вскоре наладится, но тебе нужно быть готовым к… – док снял очки, помассировал переносицу и вернул очки на место, – к ряду, так сказать, эмоциональных и физических всплесков.

– Уже заинтригован, – признался я и присел на краешек стола, наблюдая за Хиршманом.

– Ты же, наверное, и так догадался, что между тобой и господином Лебедевым установилась определенная биокоммуникация [13] после его перерождения?

– Не отрицаю. Но ведь между всеми донорами и десцендентами так или иначе происходит связь, взять хотя бы нас с тобой.

– Согласен, но степень корреляции двух особей дополняется и осложняется наличием ряда факторов, – опять начал заумничать док, но, видимо, заметив, как я устало закатил глаза, перевел информацию на привычную для среднестатистического обывателя речь. – Kurz gesagt [14], отношения между донором и его подопечным выстраиваются по примитивному принципу. Я хотел видеть в тебе сына, Кирилл, поэтому от меня ты мог получить лишь отцовскую заботу. Но вы с Эмельяном – fornicatur maturescere hominum [15]. Вы молоды, активны и…

– Стой, стой, стой! – я вскинул руки и притормозил Хиршмана. – Уж не планируешь ли ты огорошить меня новостью про пестики и тычинки… точнее, в нашем случае только тычинки? – я засмеялся. – Знаешь, док, немного поздновато.

– Зря издеваешься, mein Freund [16], – парировал он. – Кровь вампира при разовом употреблении вызывает локализованный и приглушенный эффект, но даже его, как ты уже понимаешь, хватает на создание нитей, связывающих вампира и его десцендента. Но помножь это в несколько раз, и результат выйдет за рамки.

Окей, возможно, мне стало не так весело, как минуту назад.

– Ладно, допустим, что ты прав…

– Я уверен, Кирюша! У-ве-рен, – произнес Хиршман, пытаясь, наверное, выдолбить мне свои слова на лбу, как библейские заповеди.

– Окей, – сдался я, – то есть, иначе говоря, чем больше моей крови выпьет Емельян, тем сильнее будет его тяга ко мне на физическом уровне?

– Ja, – коротко подтвердил Хиршман, кивнув лысой головой.

– А как насчет того, что я в принципе могу быть крайне далек от звания объекта его влечения? Конечно, трудно в такое поверить, док, но не все женщины и мужчины мира хотят затащить меня в постель, – самолюбие сей факт не тешит, но что правда, то правда. И я даже отбросил в сторону факт, что Емеля – вот уж совпадение – любитель мужского внимания.

– Таковы законы нашей необычной природы. Не я их придумал.

– Нелепая упырьская биология какая-то, – фыркнул я в ответ, пока еще до конца не представляя степень того, с чем мне предстояло, судя по всему, столкнуться.

– Просто будь готов, – посоветовал доктор Хиршман, ставя точку в обсуждении. – Ну и, позволь отметить, твой подопечный ist sehr sch"on Junge [17].

Я не отреагировал на его последнюю ремарку, не желая продолжать эту тему. Мы подошли к выходу, но я резко затормозил в проходе, озвучив вопрос, который занозой засел в мозгу.

– Почему ты рассказал только мне? Ведь это напрямую касается Емельяна.

– Можешь сам поделиться с ним, если сочтешь нужным. У тебя на руках карт-бланш.

* * *

Я спустился в столовую и сразу наткнулся на Тильду, суетившуюся вокруг обеденного стола.

– Все в порядке? – заботливо спросила она, расставляя приборы и тарелки по местам.

– Да, спасибо, – я улыбнулся.

Впрочем, мне и правда полегчало после слов доктора Хиршмана. Я понимал, что временно буду зависеть от крови Кирилла, но раз уж он однажды решил спасти меня, то вряд ли бросит теперь, когда я действительно в нем нуждался. Не знаю, откуда во мне эта уверенность, мы ведь и суток не знакомы, и он вполне мог передумать, решить, что ошибся, обратив меня. Но те странные заряды, которые будто током проскальзывали у меня в голове, отчего я улавливал либо ранее незнакомые, либо просто чужие и несвойственные мне в тот или иной момент эмоции, заставляли задуматься, что теперь мы с Дружининым тесно связаны. Взять хотя бы тот вечер, когда он притащил меня в свой дом. Я не на шутку струхнул, но уже вскоре утыкался ему в плечо, ища поддержки, потому что четкие импульсы где-то внутри словно говорили – ты можешь ему доверять, он поможет (хоть и звучит, как сумасшедший). Да и сюда он вряд ли привез меня потехи ради, чтобы похвастаться перед Хиршманом, какой он герой и молодец. В конечном счете я верил Кириллу. Более того, он мне даже нравился, хотя бы чисто внешне – не самый худший вариант, с кем я когда-либо проводил выходные.

– Может быть, я могу чем-то помочь? – и хоть язык не поворачивался назвать Тильду почтенной старушкой, с ее-то осанкой и манерой держать себя, я помнил про ее возраст, да и маячить тут без дела до прихода Кирилла с доктором не хотел.

– Nein, не беспокойся, – все в той же жизнерадостной манере ответила она, поставив в центре стола салфетницу. – Все уже готово.

Оценивающе взглянув на результат своей работы, Тильда довольно кивнула и присела на соседний стул, положив руки перед собой. Длинные пальцы с ухоженными ногтями и слегка узловатыми суставами, без единого украшения, но я успел разглядеть чуть более светлую полоску от кольца.

– Вы были замужем? – полюбопытствовал я, и Тильда, опустив глаза, посмотрела на свою руку.

– Ах, это? Нет, – она мотнула головой. Ее белоснежная седина нисколько не старила ее, а наоборот будто придавала свежести немолодому лицу. Даже в свои годы она была красивой женщиной, и я на секунду представил юную Тилли, идущую за руку с Кириллом. – Ты, наверное, подумаешь, что все это ужасно глупо, но я пятьдесят лет носила кольцо, которое мне подарил Кирилл.

Внезапно она рассмеялась, явно окунувшись в воспоминания, и я не торопил ее.

– Мы гуляли на летней городской ярмарке, и Кирюша решил поиграть в один из этих дурацких аттракционов, в которых все равно никто не побеждает. Я оставила его и ушла за пирожками, а когда вернулась, он вручил мне милое такое колечко с синим камушком, сказал, что получил его в качестве приза. Ну я взяла, да так и привыкла носить. Дешевое, конечно, было, но мне нравилось, – она ласково улыбнулась, но потом помрачнела. – А через пару лет он собрал вещи и уехал.

– А где сейчас ваше кольцо?