У кладезя бездны

Афанасьев Александр

Сейчас — архиепископ Коперник стоял на галерее не один. Рядом с ним стоял человек в простом монашеском одеянии, подпоясанном простой грубой веревкой. Дул ветер — здесь он дул ощутимо, с шумом, что исключало всякое подслушивание, в том числе и дистанционное, с помощью лазерного луча. Разговор шел на итальянском, который в Хорватии очень не любили, [78] и которым владели оба собеседника.

— Мы сильно рискуем… — сказал примас Хорватии — очень сильно рискуем. Мы размениваем верных людей на тех, о верности которых не имеем ни малейшего представления.

78

Италия —

пыталась в свое время отвоевать у Австро-Венгрии, соответственно и у Хорватии побережье Адриатики, называемое в Италии Далмацией. Территориальный спор по этому поводу шел до сих пор, правда, не военными средствами.

Собеседник усмехнулся — и ветер подхватил смешок и унес его в сторону гор.

— Ты когда-нибудь видел, как ловят океанскую рыбу?

— Нет.

— Это просто. Сначала — ты должен поймать наживку. В качестве наживки может пойти полосатик, тунец, пеламида, еще что-нибудь. После того, как ты это поймал — ты берешь крючок побольше, стальной трос, потому что никакая леска не выдержит рывки акулы или меч-рыбы, насаживаешь наживку на крюк и бросаешь в воду. Если рыба — меч умудрится съесть наживку — ты просто начнешь все сначала, вот и все.

— Но наши люди в Берлине…

— Это не наши люди! — отрезал собеседник в монашеской рясе — они никогда не были нашими и не будут. Сластолюбцы, мужеложцы, игроки! Запомни: грешника можно использовать, но никогда — долго. Он гнилой в душе и предаст при первой же возможности! Их мы тоже разменяем в свое время — у подлинно наших людей должна быть чистая дорога.

Если архиепископ Коперник и хотел выразить свое несогласие — то не решился сделать это и угрюмо промолчал

— Как поживает Божич? — спросил монах.

— Пока хорошо. Непонятно, сколько еще продержится. Все в воле божьей.

Монах ничего не ответил. Когда у человека рак — все и в самом деле — в воле Божьей.

— Нужно, чтобы продержался. Слышишь меня? Пусть не отказывается от лечения. Объясни его — что это не в воле Господа.

— Да…

Монах зачем то загнул палец

— А Николич?

— С эти все нормально…

Монах пристально уставился на примаса.

— Полагаю, что нет, Святой отец. Что с ним?

— Он не верил. Не верил и не верит.

— Неисповедимы пути Господни, и каждый — придет по ним к храму…

Примас понял, что Николич — остается на нем.

— Его превосходительство, преподобнейший монсеньор Антолези, полагаю, скоро освободит свое место — вне всякой связи с предыдущим разговором сказал монах — у нас есть кто-то на примете в твоей епархии?

— Если только Седолич. Но он же не…

— Итальянец — улыбнулся монах, по-свойски похлопал примаса по плечу — не так давно, я имел конфиденциальную аудиенцию Его Святейшества. Он вполне недвусмысленно выразил мысль, что Трибунал Священной Римской Роты [79] потребно бы разбавить. Ведь среди тех, кто встает по утрам и осеняет себя крестом — не только итальянцы верно?

79

Второй апелляционный трибунал Римской католической церкви. Чрезвычайно важное учреждение.

Примас угрюмо промолчал. То, что говорил ему монах, верней тот, кто скрывался по монашеским одеянием — означало то, что в Ватикане произойдет еще одно злодеяние. Которых и без этого было слишком много.

Но по-другому уже не получалось

— Можно будет найти.

— Твоя земля, Франциск, дает истинных воинов веры. Таких, каких на моей земле — увы, уже не осталось.

— Что мне делать с каналом на Дубровник? — спросил примас, меняя тему разговора — по нему германцы могут выйти на меня.

— Оставь там ложный след. В Далмации много портов, подбери другой.

Далмации…

— Все мы братья во Христе — нравоучительно сказал монах — и какая разница, кто

как называет землю, если встающие после сна и ложащиеся спать на этой земле делают это с именем Христовым на устах. Наши враги не здесь. Наши враги там. И там.

Монах показал рукой на восток. Потом — на север.

Вместо ответа — примас Хорватии лишь поцеловал руку своего господина.

— Место в Ватикане найдется и тебе, Франциск. Скоро, очень скоро…

Побережье Адриатики (Далмация), Великое Банство Хорватское

2004 год, примерно то же самое время…

Если следовать из ада на запад — то непременно попадете в рай.

Это я про хорватскую Далмацию, про Адриатическое побережье Австро-Венгерской Империи. Из Аграма туда можно попасть по одиннадцатому имперскому шоссе, [80] которое идет от Аграма на Сплит, главную базу Австро-венгерского флота и далее — на Рагузу, [81] на самой границе с Албанским королевством. Дальше — федеральная дорога не идет, но есть местные, мало кому известные дороги, идущие по самому побережью Туристам дальше цивилизованной Рагузы — я не порекомендую соваться ни при каких обстоятельствах. Тем более — что сразу за Рагузой стоит пост граничаров и вежливо (а иногда и невежливо) заворачивает любопытных. Оно и правильно — чем потом поднимать вертолеты и искать без вести пропавших…

80

В нашем мире — шоссе номер один.

81

Дубровник.

Если же вы все-таки обошли пост граничаров (пешком и при известной сноровке это вполне можно сделать) — то вы попадете совсем в другой мир. Мир, отрезанный от остального мира, горами и нелюдимостью местных жителей, не любящих чужаков и не желающих никаких контактов с ними. Таких мест на земле не так уж много — кое-где на русском Кавказе, Сицилия, северная Албания, Мальта, Корсика, Афганистан. Обычно, такие замкнутые и не слишком уважающие закон сообщества людей возникают в гористых местах, но это не значит, что горы плохо действуют на людей, просто в горах невозможно ни нормальное земледелие, ни скотоводство. Перенаселение местности при недостатке возможностей для хозяйствования порождает особенную культуру, в которой преступление считается за норму и доблесть. Обычно в примитивных сообществах все как раз наоборот: в Африке стоит только закричать «Симама, мвизи!» [82] — и вора скорее растерзают народным судом. А вот тут наоборот — наворованное идет в дело, удачливыми налетчиками гордятся и слагают о них легенды. Поэтому то и стоят на дороге граничары: беззаботных туристов могут похитить и потребовать выкуп. Или убить за то, что они видели то, чего им видеть не следовало.

82

Стоп! Вор! (суахили)

Так вот, несколько часов спустя после того, как примас Хорватии униженно лобызал руку человека, одетого как монах — над самой южной точкой банства Хорватского, на самой границе с Монтенегро — появился вертолет. Он летел с северо-востока на юго-запад, со стороны Котора — то еще местечко, главный порт Монтенегро, места, где обычные, цивилизованные мужчины в городе носят револьвер в кармане и считают, что это нормально. Вертолет был марки А109, небольшой, с отточенной аэродинамикой, очень комфортный. Итальянская фирма Augusta заслуженно гордилась этим вертолетом: в VIP варианте он вмещал ровно шесть пассажиров в роскошном салоне и мог развивать скорость до трехсот двадцати километров в час. Никакая другая гражданская модель вертолета в серийном исполнении — на такое не была способна.