У Лукоморья
Шрифт:
Итак, в этот день 1 июня вся компания собралась у Орловых. Кажется, мы собрались отметить наступление лета, хотя какое это могло иметь значение? Как обычно был быстроорганизованный стол на полу, с пузырем самопала [54] и наскоро приготовленной закуской. Но этим дело не ограничилось. Как люди творческие, а каждый из нас был или художником (и не только от слова «худо»), или музыкантом, или поэтом, или и тем и другим, и третьим, мы не уставали делиться друг с другом своими творениями. Вот и сегодня, Зверь притащил свои новые рисунки. Или, точнее, все-таки картины. Будучи абсолютным самоучкой, он разработал свой собственный неповторимый графический стиль, в котором ему не было равных… Не думайте, что я иронизирую. Рисовал он действительно
54
Финансы у большинства из нас перманентно пели романсы.
Все завершалось умело переданной дырой в пространстве, стремящейся засосать все, включая ужасного монстра.
Картина производила действительно жуткое и даже тягостное впечатление, еще более усиливающееся у меня в свете последних Астральных воспоминаний. Как видно, Зверь там увяз по уши не меньше меня. Я попытался персонифицировать антропоморфные фигуры. Девушка слишком походила на Аленку, что, впрочем, было не удивительно. Воина сразу узнать я не смог. Но как бы то ни было, его лицо выглядело знакомым. Очень знакомым… Я вдруг вспомнил старую историю об одном продвинутом человеке, душу которого после хитрого подстава Локи Один разрубил на две половинки. Точно, Зверь и Кеша.
Теперь хотя бы с ними стало все ясно. Еще, как я уже говорил, Коля… Но вот кто такие Таня и Олег? А ведь они тоже наверняка шастают по Астралу. По физиономиям видно. Но с другой стороны, не могли же мы все вместе собраться в одном городе в одной компании. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Словно прочитав мои мысли, Коля рассказал анекдот, видимо навеянный видом «Титаника».
Тонет корабль. Одна женщина молится:
— Господи, прости наши души грешные! Господи, за что нам такое наказание? Ну я-то, понятно. Я — грешна. Но остальные-то люди. За что губишь такой большой корабль. Остальные люди, наверно, ни в чем не провинились перед тобой…
В общем, и т. д. и т. п. И тут с небес раздается ответ:
— А я вас сюда три года собирал!
Тут всех буквально прорвало на анекдоты, и, как говориться на ха-ха, пока Вася не взял в руки гитару. Вообще-то, это было большим упущением подпускать его к гитаре. Играл он плохо. Пел еще хуже. Однако, на этот раз извиняющим обстоятельством было то, что он собирался спеть свои новые песни. Первая песня была долгой, нудной, и, объективно, плохой. Полной безответной любви, предмет которой не просто угадывался, а прямо сквозил изо всех щелей. Вася так и не смог смириться с Аленкиным замужеством. В общем-то, мы все этим переболели, но у Васи болезнь приняла хроническую форму. Причем, что самое главное, имел он на это меньше всего оснований.
Эх, Вася, Вася… Все у него было не как у людей. Впрочем, я его отлично понимал. И, честно говоря, был рад, что он хотя бы внешне вылез из хронической депрессии. Конец же песни почему-то запал мне в душу:
Только быстро увяли цветы,Словно ослик, сданный в наем. [55] Понимаем и я, и ты,Нам не быть никогда вдвоем.Полетела опять звезда.Я успел загадать желанье.Но не сбудется, как всегдаВ этом проклятом Мирозданьи.55
Васины ассоциации всегда отличались непредсказуемостью.
Между тем, Юра сосредоточенно размешивал карты. Он не был ревнив. Даже слишком. И хотя, сейчас для ревности не было основания, попробовал бы Вася спеть что-то подобное о Тане! Хотя это-то уж было совсем не моим делом.
Зато в следующей песне Вася загнул, так загнул. Судите сами:
На столе недопитый стакан,А ко рту подступает сушняк.Где же ты светлый град Зурбаган?Почему Зурбаган? Да так.Снова море целует закат,Где ушли в неземную дальСтрашный Тхулу и новый Кадат,Что задумал создать там рай. Жизнь летит, словно стая гусей.Только птицы, те знают маршрут.Эх, узнать бы, кто тот злодей,Что так подло нас кинул тут.Черти вьют в голове переливМыслей разных. Им нет конца.Среди рощи унылых оливДля меня не нашлось венца.Их двенадцать. Я лишний. Всё.Как безжалостен черный рок.Он увел от меня её,В недоступный чужой чертог.В мириадах чужих огнейНа всегда мой погас маяк.И бредет вереница днейПод холодный зловещий взгляд.— Послушай, ты Борису Гребеньщекову текстов не пишешь, — спросил Зверь, когда все, признаться, обалдели после такого загруза.
Олег впрягся за своего любимца, и следующие два часа прошли в обсуждении взлетов и падений русского рока, и сравнительными характеристиками его основных столпов. Каждый говорил свое мнение и напрочь отказывался воспринимать чужое. В общем, о Васе, как всегда, забыли. Впрочем, ему еще повезло, что с нами не было Кеши, а то пришлось бы ему объяснять смысл каждого слова своей песни!
Итак, этот день, 1 июня, начавшийся совершенно обычно, дал мне информации не меньше любого похода в Астрал. Аленка, Кеша и Зверь. Теперь я практически наверняка знал, что и они были задействованы в Астральной игре не меньше меня. Да и Васино творчество говорило о многом. Вот только я никак не мог понять о чем.
В этот же день, а точнее ночь, я отправился в гости к Коту. С ним у меня ожидался серьезный разговор с расстановкой всех точек над «i». Тогда я еще не знал, что последует за этим визитом.
Глава 8. Начало Конца
Первое действие происходило более десяти тысяч лет назад… — начал я, но Кот сразу перебил меня.
— Первое действие, — сказал он, — происходило не 10 тысяч, и не десять миллионов, и не даже 10 миллиардов лет назад. В вечности не бывает времени. А вот первое действие, от которого мы берем отсчет нашей новой, подчеркиваю новой, истории существования нас в этом и окрестных мирах началось, а точнее закончилось больше десяти тысяч лет назад. Вообще-то мы пришли из другого мира. Или почти другого, лежащего совсем недалеко. Когда я говорю мы, это следует понимать асы, ваны, великаны и что-то в этом роде.