У любви на крючке
Шрифт:
Ее подход дал свои плоды. Погрузившись с головой в делопроизводство и перелопатив чертову уйму документов, Ханна воспользовалась возможностью изучить музыкальные справки и различные отчеты, составленные Бринли, и вникнуть в хитрости синхронной съемки и озвучки. Никто не заподозрил, что Ханна исподволь интересуется этой стороной деятельности продюсерской компании. Хотя практики не хватало, за два года ей удалось повысить свой уровень настолько, что можно было претендовать на карьерный рост.
Ханна с тоской посматривала на Сергея и Бринли. Оба – большие таланты, приблизиться к ним – все равно что подойти к кинозвезде.
Соленый морской бриз просочился сквозь треснутое окно автобуса, нежно тронул кожу, и Ханна испытала приступ ностальгии. Между прочим, соль в воздухе означала, что они уже совсем недалеко от Уэстпорта. Если добиваться хоть какого-то прогресса, пора действовать.
Она расправила плечи, затолкала бейсболку в сумку и, не обращая внимания на любопытные взгляды съемочной группы, двинулась по проходу. На шее забилась жилка, во рту пересохло. Ханна поравнялась с креслами Сергея и Бринли, и те вопросительно и вполне любезно улыбнулись. Будь добра, объясни, что заставило тебя прервать наш разговор…
Неужели они тайно встречаются? Эта мысль уже не первый раз пришла Ханне в голову. Да нет – сидят, не касаясь друг друга локтями, а у Бринли на пальце, между прочим, колечко с камнем, свидетельствующее о помолвке. Все же они просто друзья.
Работать им приходится в тесной связке – это факт. Музыкальное сопровождение картины – процесс тонкий, и саундтрек частенько подбирается уже после того, как отснят материал. Впрочем, у «Рожденной бурей» подход особый: список треков составляют сразу, и съемки проходят уже на фоне музыки, либо саундтрек вписывается в сцены на этапе монтажа. Основным ориентиром служит атмосфера момента (если говорить прямо – капризы Сергея). Специально для фильма музыку «Рожденная бурей» не заказывает, пользуется уже готовыми композициями, нарезая их под длительность нужных эпизодов.
Вот это и есть мечта Ханны: научиться подчеркивать дух момента подходящей песней, создавать общее настроение картины. Музыка – становой хребет кинематографа, да и не только. Строчка из песни всегда помогала Ханне понять собственные чувства, и шанса применить свою страсть в профессиональной области она ждала всю жизнь.
Сейчас автобус остановится. Ну же, пора!
– Хм…
О, прекрасное начало разговора. Ключевое слово.
Ханна судорожно пыталась пробудить в себе решимость, которую ощутила, предложив Уэстпорт в качестве натуры. Кто знает, может, в ней и впрямь заговорила ностальгия по этим местам?
– Бринли, Сергей, – промямлила она, заставляя себя смотреть им в глаза. – Хотела спросить, нельзя ли…
Разумеется, именно в эту секунду автобус резко затормозил.
А Ханна, конечно же, именно в этот миг решила расправить на себе одежду, потому ее попытка хоть за что-нибудь ухватиться и провалилась. Отлетев в центр прохода, она пребольно стукнулась плечом и бедром, а потом еще и виском об пол. Изо рта вылетело унизительное «ух…», и в автобусе наступила оглушительная тишина, которая так редко нависает над планетой Земля.
Никто не тронулся с места. Ханна прикинула, не заползти ли под сиденье и там дождаться конца света. Ее планы нарушил Сергей. Перепрыгнув через Бринли, режиссер наклонился над несчастной ассистенткой и помог ей встать на ноги.
–
Не дождавшись ответа, Сергей метнул гневный взгляд на водителя; тот невозмутимо глядел в проход.
– Эй, парень! Неужели нельзя сначала убедиться, что в салоне все сидят, прежде чем тормозить?
Ханна и признала бы свою вину, но не успела – Сергей вывел ее из автобуса, пока остальные сидели разинув рот. Разглядывали набухающую на лбу ассистентки шишку. Господи боже, и правда – шишка что надо. Только собралась с духом задать вопрос, нельзя ли ей участвовать в процессе музыкального сопровождения… Теперь можно смело увольняться и искать работенку человека-сэндвича, раздающего листовки.
Нет, последствия ее чудовищной глупости могли быть куда неприятнее, чем эвакуация из автобуса в компании известного режиссера, обнимающего ее за плечи. Ханна чувствовала запах его лосьона после бритья. Апельсин и гвоздика – в этом весь Сергей. Всегда выберет нечто уникальное и неожиданное. Она бросила взгляд на его выразительное лицо, на прическу – невысокий черный ирокез. Эспаньолка – произведение искусства.
Нельзя поддаваться первому впечатлению, вряд ли Сергей сильно за нее переживает. Этак можно задуматься: а вдруг у неуклюжей ассистентки есть шансы, которых нет у звезды?
Поймав себя на том, что она неотрывно смотрит на Сергея, мужчину, в которого была влюблена вот уже два года, Ханна отвела глаза и… и увидела встревоженного Фокса, бегущего к ним через парковку.
– Ханна?!
В ее голове прозвучал странный сигнал – наподобие звука, который разделяет песни на диске. Она каждый день общалась с этим мужчиной на протяжении шести – нет, семи! – месяцев, однако за все это время ни разу не слышала его голоса. Наверное, образ Фокса сжался для нее до нескольких строк на экране телефона, иначе Ханна наверняка помнила бы, что на него нельзя не обратить внимания – как на грандиозный финал пиротехнического шоу в ночном небе.
Даже не обернувшись к автобусу, она могла сказать, что женщины (натуралки уж точно) так и прилипли носом к окошку, разглядывая символ своих сексуальных фантазий, спешащий к ней через дорогу. Фокс был брутально небрит, и лицо его покрывала темная трехдневная щетина, контрастировавшая с более светлыми волосами.
К сногсшибательной внешности Фокса идеально подошел бы мягкий характер, однако ее старый знакомый всегда шел своим путем, прокладывая его напрямик, и производил впечатление изгнанного с небес задиристого ангела – высокого, хорошо сложенного и явно способного за себя постоять. В довершение ко всему у Фокса была одна из самых опасных профессий в Соединенных Штатах, и в его голубых глазах читался серьезный опыт: этот человек знал, на что способна стихия и что такое настоящий страх.
Увидев Фокса, Ханна испытала неожиданное облегчение. Открыла рот, готовясь сказать «Привет!», однако Фокс, играя желваками, не сводил тяжелого взгляда с Сергея.
– Что с ней случилось? – рявкнул он, и время, обратившееся было вспять, вновь пошло своим чередом.
– Просто грохнулась в автобусе. – Ханна коснулась ушибленной головы и болезненно скривилась. Черт, такая ссадина… – Все в порядке, Фокс.
– Пойдем, – сказал он, принюхиваясь к Сергею, словно охотничий пес. – Сейчас мы тебя подлатаем.