У моря Русского

Крупняков Аркадий Степанович

Теперь оставалось приступить к проведению в жизнь всего остального. Леркари встал, позвал шкипера и слугу и велел им разбудить всех невольников в трюме, осветить и проветрить помещение.

Люди, встревоженные непонятным шумом наверху, и так не спали всю ночь. Они поняли, что на корабле что-то произошло, но не знали, к худу это или к добру. И вот стоит перед ними старый суровый человек, глядит на них тяжелым взглядом.

— Кто-нибудь из вас знает капитана Леркари?

Невольники молчат. Нет, они впервые слышат это

имя.

— Я защитник бедных и простых людей. Я заковал в цепи вашего хозяина, и теперь вы свободны. Мой корабль идет обратно в Кафу. На месте я раскую железо и отпущу вас на берег. Знаете, куда вы попадете?

— Снова в цепи, — произносит один из невольников.

— Верно. Но, чтобы этого не случилось, помогите мне сделать вас по-настоящему свободными. Если хотите, давайте поднимем оружие на жирных и знатных — я поведу вас. Со мной пойдут мои матросы, все рыбаки на берегу помогут нам, мы поднимем весь народ. И когда возьмем город, я помогу вам добраться до родных мест. Кто пойдет со мной?

Невольники заговорили все вместе, в трюме поднялся шум, и капитан ничего не мог понять.

— Говорите по одному! — крикнул он. — Вот ты говори!

Исхудалый невольник поднялся, гремя цепями, облизал языком пересохшие серые губы, заговорил:

— Нам ли выбирать. Хуже, чем сейчас, не будет! Веди!

— Пойдем на жирных!

— Только оружие нам дай!

— Свободными быть хотим!

— Я не неволю вас. Тот, кто не хочет идти на бой, пусть уходит, как придем на берег. Я поведу тех, кто пойдет по своей воле. Помните это. Через трое суток мы будем в Кафе. У вас есть время подумать.

Выйдя из трюма, капитан сказал шкиперу:

— Пора менять паруса. Буди матросов.

Скоро на палубе закипела работа. Матросы выволокли наверх белые, словно снеговые паруса из суровского полотна (не зря Леркари купил его нынешней весной у Чурилова). Ветер наполнил огромные полотнища, и «Святая Агнесса» тронулась в обратный путь.

Демо позвали к капитану. Проходя по палубе, он посмотрел вниз. Там на верткой люльке качался матрос. Он отвинчивал бронзовые буквы на борту и вместо них ставил новые. Демо удивленно прочитал: «Лигурия».

Да, «Святая Агнесса» сменила не только паруса…

Демо подошел к капитану и, будто ничего не случилось, спросил:

— Синьор капитан, есть ли на «Лигурии» брадобрей?

— Да, синьор ди Гуаско, я об этом как раз и хотел с тобой говорить. Брадобрей у нас есть, но я не хотел бы, чтобы ты брился до прихода на место.

— Почему, позвольте спросить? — в голосе Демо прозвучала тревога.

— Видишь ли, на «Лигурии» нет капитана, и я хотел просить тебя занять это место. Временно, на ту пару дней, что мы будем стоять в порту. А без бороды капитан — не капитан.

— Я понял вашу мысль, синьор, и помогу вам. Кстати, борода тут ни к чему. В Генуе меня никто не знает.

Я родился в Хазарии.

— Новый капитан «Лигурии», я вижу, молод и неопытен. Он не может определить направление судна по солнцу. «Лигурия» идет не в Геную, а как раз наоборот.

— Куда же?

— В Кафу!

Демо побледнел, но, не растерявшись, спросил:

— Капитан, конечно, шутит?

— Нисколько. Сменив паруса, мы взяли обратный курс. Сомнения насчет бороды еще остались?

— Н-н-нет, — простонал Демо, — д-действительно, борода нужна.

— Ну и слава мадонне, что мы поняли друг друга.

— Не совсем, синьор капитан. Уж если вы ставите меня в игру, я по крайней мере должен знать, какие будут козыри.

— Вот теперь ты начинаешь походить на капитана. Так и быть, я открою тебе свои карты. Слушай. На третьи сутки «Лигурия» встанет на внешнем рейде, и ты, ее капитан, под чужим именем, конечно, заявишь в порту о своем прибытии. С тобой на берег поедет шкипер. Надеюсь, в порту тебя не знают в лицо?

— Я там не бывал.

— Оформив документы, ты дождешься шкипера и привезешь мне его письмо. Если в городе все готово, мы подойдем к берегу, высадим всех невольников и матросов и запалим такой огонь! Я поведу в бой невольников и матросов, шкипер — рыбаков, а Панчетто со своими разбойниками начнет резать жирных. Ди Кабелу и его приспешников— в цепи. Власть в городе возьму я. Ты, если я не ошибаюсь, был назначен военным начальником? Ну так ты им и останешься. Как игра?

— Стоит свеч, — ответил Демо. — Но вдруг в порту меня почему-либо арестуют? Тогда как?

— Справимся без тебя. После игры выручу.

Глава пятая

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Свобода! Свобода! Пусть груб наш напев.

Удвой наше мужество, силу и гнев!

Тебя призывая, мы рвёмся к мечам!

К оружию, товарищи!

Смерть палачам!

Из песни восставших спартаковцев

В ВАТАГЕ

Пока Ивашка и Сокол гостили у Чурилова, Ионаша дважды тайно ездил в Солхат к хану. Менгли-Гирей жадно выспрашивал о ватаге и Соколе, грыз в задумчивости конец бороды, но совета и приказа не давал. Из доносов грека нельзя было понять, куда склоняется судьба ватаги.

Люди, живущие в лесу, в представлении хана были не что иное, как живой товар, рабы. Он не мог думать о ватаге как о военной силе и все помыслы направлял на то, как бы связать это огромное стадо невольников одной веревкой и вывести на рынок Кафы. Сколько золота можно получить!

Когда Ионаша рассказал хану о замыслах капитана Леркари и о том, что лесные люди хотят помочь ему в борьбе против жирных, хан решил действовать. Он спросил:

— Свои люди у тебя там есть?

— Мало, но есть, великий хан.