У обелиска (сборник)
Шрифт:
– Товарищ генерал-полковник, да как же так? – растерялся Серега. – Мне с нею в тыл врага идти, а она, получается…
– Пока еще ничего не получается, братец, – строго сказал маг. – Доказательств у нас нет. Но бдительность должна быть на высоте, всегда! Ну, чего спросить хочешь?
– Виноват, товарищ генерал… Но как же вы ей тогда задание такое доверяете?
– А думаешь, братец, у нас потерь среди магов нету? Есть, и еще какие. Вот и приходится использовать тех, кто под рукой. Так что смотри, братец, смотри в оба! И при малейшем подозрении – применяй оружие на поражение.
– А… а как же задание?
– Задание заданием. Если напарница твоя – честный советский человек, преданный
– Никак нет, товарищ генерал, не зря! Буду глядеть в оба!
– Вот-вот, братец. Гляди в оба. А пока что давай-ка в лодку. – Старый маг похлопал Серегу по плечу и отошел – к той группке, что окружала заклинательницу.
Делать нечего, старший сержант зашагал к узкой и утлой лодочке, что пряталась под низким берегом. Забрался в нее, поплевал на ладони, взялся за весла – мол, все готово.
– Ну что, товарищ боец, готова к выполнению задания Родины?
– Так точно, товарищ генерал!
– Храбришься? Это правильно. Задание у тебя наиважнейшее. Нельзя, чтобы оно подверглось бы влиянию каких-нибудь случайностей.
– Каких же, товарищ генерал?
– Время сейчас, товарищ боец, сама знаешь какое. Фашисты отчаянно за Днепр цепляются, думают, нам их с этих круч никогда не скинуть. Бахвалятся, мол, не прорвать большевикам нашу оборону. А оборона и впрямь знатная. У Букрина наши бьются, бьются героически, да пока никакого успеха.
– Ой…
– Вот потому-то твое задание, боец Коригина, так важно. И нельзя, как уже сказал, чтобы из-за чьей-то халатности, безалаберности, разгильдяйства или шапкозакидательства оно бы оказалось сорвано. Поэтому, товарищ боец, смотри в оба за старшим сержантом. Он парень неплохой, боевой и бывалый, но ветер в голове. Вообразил себя везунчиком, мол, я во всех щелоках мытый, огонь, воду и медные трубы прошел, у других головы давно в кустах, а у меня, эвон, грудь в крестах. Все понятно, товарищ Коригина?
– Да-а…
– Вот и отлично. Дело делай как приказано, но ежели хоть заподозришь, что сержант может своим безрассудством поставить задание под угрозу – действуй немедленно. Ты знаешь, товарищ боец, наши с тобой жизни – это ничто. Знаешь ведь?
– Знаю, – замирая, выдохнула она.
– Вот и отлично, – сухо кивнул генерал-полковник. – Давай, твой напарник тебя уже в лодке ждет. Ну, удачи тебе, боец.
– С-спасибо, товарищ генерал…
Чуден Днепр при тихой погоде. Чуден утром, чуден днем, и вечером, и ночью. Чуден, даже когда берега его исполосованы, словно ударами кнута, бесконечными линиями траншей, всюду уродливые оспины снарядных воронок, паутины колючей проволоки, дремлющая смерть минных полей, где ждущие своего часа гибельные сюрпризы снаряжены, кроме обычной взрывчатки и осколков, еще и магическими «подарками».
Чуден он был и тем предночным часом. Серега греб, стараясь как можно меньше плескать веслами. Старался, хотя заклинательница и уверила его, что она-де фрицам глаза отвела, уши заложила, никто их не увидит и не услышит.
«Подозрительно, – думал Серега. – С чего это вдруг такая непроницаемость, словно шапка-невидимка?» Он, слава богу, не вчера родился, недаром столько отслужил в ближней охране очень сильного мага. Кабы все было б так просто, так зачем тогда их разведка? Накрывай колпаком своим целый десантный батальон да саперов-понтонеров, танкистов-артиллеристов
Уж нет ли тут и впрямь какой измены? Товарищ генерал-полковник, член Военного совета фронта, так просто словами бросаться не станет. И уж раз сказал он ему, старшему сержанту Петрову, такое – значит, имел веские основания.
Серега наваливался на весла, стараясь не очень пялиться на заклинательницу.
Они плыли уже в глубоких сумерках, лица ее под низким капюшоном было не разглядеть, но Серега готов был дать честное комсомольское, что сидит напротив него сейчас не молодая девчонка, а древняя старуха. Сидит, перебирает какие-то узелки костистыми высохшими пальцами, шепчет что-то, бормочет, и тьма вокруг их лодчонки словно бы делается еще гуще и непрогляднее.
Плещет о борта днепровская волна, сносит лодку сильным течением, а вокруг – мертвая тишина. Ни наши не стреляют, ни фрицы. И не только не стреляют, они и ракет осветительных не вешают, хотя раньше что ни вечер – «люстры» в небе одна за другой, не переставая.
Уж не ждут ли их и в самом деле на том берегу? Уж не приготовили ли им фрицы теплую встречу?
– Какая изоляция, господа, какая потрясающая изоляция! Нам бы под Орлом осенью девятнадцатого такую, нипочем бы не отступили, в капусту покрошили бы краснозадых…
– Мишель! Не забывайтесь, – строго бросил Иннокентий Януарьевич. – Уж вспомнили б тогда Восточную Пруссию, Танненберг, Вторую армию…
– Самсоновская катастрофа, ваше высокопревосходительство, была катастрофой только одной армии. За нами целый фронт стоял. А вот в девятнадцатом, как ударили по нам, так плечо подставить уже и некому было. Покатились на юга… сперва к Новороссийску, потом в Крым, а потом из Крыма. Не помешало б нам и там такое прикрытие, как есть не помешало бы…
Шестеро людей застыли в приречных зарослях. Не горит костер, сняты часы, кольца, погоны, выложены из карманов портсигары и перочинные ножи. Даже вместо ремней и портупей, смешно сказать, брезентуха какая-то без пряжек.
– Можете показать их нам, Мишель? Или демаскируем?
– Так точно, ваше высокопревосходительство, показать можно, маскировку не нарушим. – Гвардеец что-то прошептал, проделал несколько неразличимых жестов, и прямо под ногами старого мага и его свиты засветилось что-то вроде небольшого оконца.
Иннокентий Януарьевич коротко кивнул.
– Давайте пояснения, Мишель. Поводок – это ведь ваша затея.
– Моя. – Могло показаться, что гвардеец ответил с секундным колебанием и не столь твердо. – Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. Они сейчас должны подняться на левый берег, прямо по гребню высоты. Там у германцев передовой рубеж. Они должны пройти и оставить гостинец. Если мы все верно рассчитали – а я не сомневаюсь, что это именно так, – неприятель их не увидит и не услышит. Оттуда урочищем спустятся вниз. На западных склонах там и блиндажи накопаны, и все прочее. Противотанковая артиллерия, самоходные орудия… Наша пара оставит им еще два гостинца. Потом самое трудное. Надо пройти почти пять километров через сплошной пояс траншей и минных полей, оставляя малые подарочки, пока не доберутся до Чертова Лога. Там узел обороны 246-го пехотного полка, там боевая группа Отто Кариуса, 502-й тяжелый танковый батальон [3] . Их до сих пор не сняли отсюда и не перебросили под Букрин.
3
Автору прекрасно известно, что в нашей реальности 502-й тяжелый танковый батальон находился в это время совсем в другом месте.