У остывшей реки
Шрифт:
И снова улыбнулся – открыто, душевно, по-доброму.
Директор слово сдержал. Когда на завкоме стали распределять жилье и подошла очередь Николая, директор, до того равнодушно наблюдавший за утверждением кандидатур новоселов, здесь счел нужным сказать несколько слов:
– Николай Васильевич, – он намеренно назвал Силаева по имени-отчеству, как бы выделяя его среди остальных и подчеркивая свое уважение к нему, – прекрасный специалист и руководитель, хотя и молодой. Цех его передовой на заводе. И нам таких руководителей надо ценить. Это, если хотите, будущее предприятия, золотой
«Надо же, – подумал польщенный Николай, откуда-то про Зинаидин декрет знает!»
Директора поддержал секретарь парткома. Да, действительно, толковый мужик, недавно избран членом бюро парткома. Отзывы о нем только хорошие. Достоин!
Вообщем, против «трешки» Силаеву никто не возразил. Да если бы и возразили…Часом раньше завком утвердил решение: оставить три квартиры в директорском фонде. Так что одну из них директор мог выделитьСилаеву, не задумываясь. И в каком положении тогда оказались ба оппоненты? Поэтому все согласно закивали, поддерживая директора: да, конечно, одобряем.
Вечером Николай сообщил родителям, что они с Зиной скоро переедут в собственную квартиру. Мать даже всплакнула. С одной стороны, она порадовалась за молодых, а с другой, ей было немного грустно расставаться с ними. А отец, начальник участка соседнего с Николаевым цеха, подытожил:
– Свой угол – всегда лучше, хотя и нас вы не стесняли.
Перед очередным заседанием парткома комсомольский вожак Панина Светлана подошла к Николаю.
– Завтра в семнадцать подводим итоги смотра-конкурса молодых рационализаторов.
Николай попробовал увильнуть:
– Света, я же многодетный отец, мне к семейству надо бежать после работы. – Он попытался обернуть все в шутку.
Однако Панина юмора не оценила и стояла на своем:
– Вы, Николай Васильевич, председатель жюри, так что завтра в актовом зале.
Николай понял, что Светлана все равно не отстанет. Да еще – может пожаловаться директору или секретарю парткома. Она такая, упертая. Хотя ей уже далеко за тридцатник, но главная заводская комсомолка любому мероприятию придавала исключительное значение и строго спрашивала с ответственных. И люди поневоле заражались ее оптимизмом, важностью момента и искренне верили, что если не подвести итоги смотра рационализаторов или конкурса художественной самодеятельности, жизнь на заводе зачахнет, планы будут завалены и не помогут никакие сверхурочные рабочие часы и «продленки».
Силаев позвонил матери и попросил, чтобы она пришла завтра к ним и помогла Зине искупать Саню и Машу.
С тех пор, как супруга осчастливила его двойней, Николай старался не задерживаться без острой надобности на работе и всегда спешил после смены домой. Директор не просто «продавил» ему квартиру, но и дал заводских строителей, чтобы довести ее до ума. Так что Силаевы въехали в трехкомнатные хоромы. Паркетный пол играл лаковым глянцем, чешская сантехника сверкала белизной, на обоях не было заметно ни одной морщинки. Директор вообще мужик мудрый, да и с «трешкой» как в воду глядел. Опять же дал команду заводским связистам, чтобы поставили на квартире телефон.
Родители, что Николая, что Зины, души не чаяли во внуках. Такое счастье – сразу мальчик и девочка! Старались почаще навещать молодоженов, а уж когда те обращались за помощью – бросали все и мчались к ним сломя голову. И Зине вольготно было с такими помощниками. Конечно, основные заботы были на Николае. Сделать покупки, достать дефицит и т.д. Зина была как за каменной стеной.
А карьера Николая перла как на дрожжах. Его назначили зам. директора по производству. И он пересел в кабинет на 5-м этаже напротив директора.
… Итоги конкурса рационализаторов подвели быстро. У Паниной все было уже на мази: победители определены, лауреаты отмечены, поощрительные призы заготовлены. Все расписано до последней запятой. Силаев кое-что в заготовках Паниной поломал. Первое место отдали не вспомогательному цеху, а цеху основного производства. Все-таки они занимаются лазерами – главной продукцией завода. С ним согласились. После официальной части, в кабинете Паниной накрыли длинный стол для заседаний. На ватманских листах разложили колбасу, сыр, пирожки с разной начинкой. Стояло несколько бутылок минеральной воды. Света достала из шкафа водку. Присутствующие довольно потерли руки: за хорошее дело грех не выпить!
Выпили, и не по одной. За творческую молодежь, за заводскую проходную. Славик Семенов, заместитель Светы, штатный балагур и массовик-затейник, развлекал общество: травил байки, анекдоты. Компания то и дело взрывалась хохотом. Изрядно захмелев, Славик выдал очередной пассаж:
– Что такой комсомол? – спросил он и поднял осоловелые глаза на присутствующих.
Все молчали. Повисла неловкая пауза. Славик выдал:
– Комсомол – это такая организация, где работают, как дети, а водку пьют, как взрослые…
И, захохотав, предложил тост за комсомол.
Света поняла, что Славик пошел в разнос и закруглила вечеринку. Все потянулись к выходу. Некоторые на скорую руку выпивали и, не закусывая, выходили из кабинета. Поднялся и Силаев, но Панина его остановила:
– Николай Васильевич, подождите, надо протокол подписать.
Света выпихнула за дверь изрядно захмелевшего Славика и два раза повернула ключ в замке.
…Силаев проснулся от какого-то щекочущего прикосновения. Света склонилась над ним, а ее длинные распущенные волосы скользили по его плечам, окутывали шею, лезли в уши. Он лежал на кожаном диване, покрытом короткой простынкой. Увидев, что Николай открыл глаза, Света припала к его губам.
– Хочу еще!..
– Подожди. – Он взглянул на часы. Слава богу: дремал не более получаса. – Поздно уже.
– Ну, хоть немного! – И она крепко обняла его, придавив грудью лицо так, что дышать стало невозможно…
Потом, лежа около него на краешке дивана, уперевшись затылком в его подмышку, прошептала:
– Давай съездим куда-нибудь по путевке?
– Чего? – Удивился Силаев неожиданно поменявшейся теме.
– Ну, хоть в круиз на теплоходе, от Горького до Астрахани. Всего-то неделя.